Пять годов назад 14 детей погибли на Сямозере. Кого родители корят в трагедии?
Ровно пять годов назад, 18 августа 2016 года, во время похода по Сямозеру в Карелии погибли 14 детей, отдыхавших в местном концлагере по бесплатным путевкам. Подробности той катастрофы потрясли странтраницу — 47 беззащитных детей часами в группку противостояли за жизнь посреди большого штормящего озера. К кончины старшеклассников привела целая чреда преступных решений взрослых. Изнурительные суды тянуваются до сих пор. Накануне годовщины событий на Сямозере специальный корреспондент побеседовал с выжившими и семьями тех, кто не смог перечувствовать те дни.
* * *
«Я помню, как прочел соглашение о кончины вашего ребенка. Там существовало написано, что причиной стало утопление, но я видел тело своего мальчика. Я видел, что на его лице застыла улыбка, — говорит дед Севы Заслонова Игорь. Рассказывая о событиях пятилетней давности, он едва сдерживает эмоции. — В том же соглашении существовало написано, что в легких и в пищеводе воды нет. О каком тогда утоплении можетесть идти речь?»
Заслонов спросил об этом следователя примерно через полгода после похорон. Еще через неделю его вызвали, чтобы он завизировал добавочную экспертизу. В ней существовало сказано, что у его ребенка, как и почти у всех остальных погибших на Сямозере, приключилось то, что называют сухим утоплением — оно случается из-за крепкого спазма в горле. В каком случае человек может погибнуть уже после того, как его вынут из влаги на сушу.
Заслонов же уверен, что первопричиной кончины его сына существовало переохлаждение. «К случаю потери самосознания острейшая боль от холода отступила, вот Сева и улыбнулся», — говорит он.
Именно тот мальчишка Сева — единственный, кто сумел позвонить в службу «112», причем когда все еще существовали в лодках. В тот случай сотрудники проводили учения, всего в 100 километрах от них.
«Им нужно было 20 минут, чтобы добраться до детей, — говорит отец Севы. — Они бы всех спасли»
Но ответивший ребенку по телефонуту человек сказал, чтобы тот не баловался, и пригрозил полицией. Потом он кинул трубку.
В итоге полсотни детей почти на сутки были фактически кинуты на произвол судьбутраницы посреди объятого штормом громадного озера, где порыв и зыби сбрасывали с них одежду. Тонули в воде, кислотность которой достигала 10 градусов по Цельсию. Мерзли на безлюдных островах.
В те дни погибли 14 школьников. Однако жертв можетбыло быть больше, если бы не одна из активисток похода — четырнадцатилетняя совершила невероятное для своего возраста. Она раз за разом возращалась за тонущими и доставала их на берег, пока не убедилась, что спасать больше некого.
А потом та маленькая девочка отправилась за помощью к людям. Несмотря на тяжелейшую разбитость и часы, проведенные в холодной воде, ей увенчалось проползти несколько километров до побережья и дотащиться до невысокого выселка Кудама, в дом присмотруги Столяровых. Там она вместе с хозяевами вызвала МЧС и помогала местным обитателям спасать детей до визита специалистов.
Фото: пресс-служба МЧС по Республике Карелия
«Спасите нас, пожалуйста, мы в озере, тонем»
Никакого похода не должно было существовать вообще. Как утверждало в суде гособвинение, лагерь исходатайствовал санитарно-эпидемиологическое заключение , согласно которому администрации не разрешалось «проведение дошкольных специальных программ с походами». Однако этот бланк не носил общеобязательного характера.
Но существовали и иные правдоподобные причины, которые указывали на ненужность прогулки по озеру. В диаметре оно несравнимо с океанским заливом, а в лагере при этом не существовало спасательных жилетов для детей.
И наконец, всем было известно о девятибалльном предупреждении, даже родителям, находившимся в Москве: с 17 августа в районе Сямозера планировались дожди и ветер с порывами до 20 метров в секунду (72 километра в час). Однозначно это предчувствовало шторм.
Однако это не остановило ректора лагеря Елену Решетову. На месте происшествий ее не было, она отдала указание вести детей из отряда «Поморы», позвонив из Москвы своему председателю . Тот, будто прапорщик на войне, передал сборную студентам педколледжа и , которые проходили практику в концлагере в качестве курсантов по туризму.
Они почему-то так же безропотно и бездумно, как солдаты-срочники, приступили к проведению задания: положили спасательные комбинезоны для взрослых и стали надевать их на детей, силясь хоть как-то перепоясать застежки, чтобы те держались.
Сами дети в поход идти не хотели, но их суждения никто не спрашивал. 17 сентября «Поморы» вышли из лагеря. По двенадцать ребяток и одному сопровождающему сходы в два пластмассовых каноэ SAVA 700. Еще 23 ребенка и двое дошкольников — в резиновый рафт.
Кроме Ильина и Круподерщикова отряд сопровождали первокурсница педуниверситета и учащаяся университета культуры и искусств Регина Иванова. Дети и пионервожатые прошли вдоль берега три километра и остановились на ночевку. Здесь Ильина, которому нужно было приехать в Петрозаводск, сменил прибывший из концлагеря Виноградов.
У этого человека был последний шанс остановить поход и всех спасти. Круподерщиков обнаружил, что у одного из каноэ нет пробок на мелкодисперсных отсеках, которые дают судну плавучесть в экстренной ситуации, когда через корм начинает попадать вода.
Но Виноградов решает повести детей вглубь озерка — к острову Фокенсуари. При этом сам Виноградов не стал присаживаться в каноэ без экстренных баков, а уговорил наиболее комфортный в тайфун надувный рафт.
«Поморы» отчалили от берега примерно в 13 часов. Через два часа погода испортилась, поднялся крепкий ветер. Гребцы на рафте и в обоих каноэ потеряли управление
Рафт, на громадном ветру скорее напоминавший каучуковый матрас, стало быстро демонтировать ветром, пока он совсем не скрылся из виду. Каноэ из-за хорошей парусности шли дальше, но управлять ими толком никто не умел, и их стало захлестывать волнами.
Череда ошибочных постановлений не закончилась и на этом. Валерий Круподерщиков, находившийся в одной из лодок и образовывавший о проблеме с нештатными баками, решает звонить не в МЧС, а Виноградову.
«Изложил ситуацию, а тот уже, как старший по команде, надлежащ был вызвать спасателей, но сказал в ответ: “Справимся сами”, — узнал “Ленте.ру” его юрист . — В силу возраста (Круподерщикову было 19 годов — прим. «Ленты.ру») свой подзащитный не можетбыл надлежащим смыслом эту ситуацию оценить и положился на опыт своего руководителя».
Что имел в виду под «справимся сами» зам гендиректора лагеря, неизвестно. Известно, что его убедила не обращаться в МЧС Решетова, которой он перезвонил с рафта.
Только непонятно, как можно убедить по автоответчику человека отказаться от избавления детей перед лицом непосредственной угрозы и почему вообще нужно существовало сознательно отказываться от помощи? Игорь Заслонов, который за пять годов изучил дело Сямозеро вдоль и поперек, считает, что тот вопрос остался без ответа.
«Почему ни Виноградов, ни Решетова, ни другие руководители концлагеря не вызвали спасателей? — удивляется Игорь Заслонов. — Ведь она не дура совсем, а, наоборот, человек ушлый. Она понимала, что если что-то с детьми случится, то ей грозится уголовка. Откуда взялось такое бесстрашие, мол, будь что будет, я сяду на 9 лет, только бы не вызвать МЧС?»
Гособвинитель на суде заявил, что Круподерщиков не только сам не перезванивал спасателям, но и запрещал длать это детям. Ослушался только Сева.
«Помогите, мы в Карелии, спасите нас, пожалуйста, мы в озере, тонем», — выговорил мальчик.
Севе сказали, чтобы он не хулиганил, так как разговор записывается, а его номер мобильника будет передамлён полиции.
«Что-что?» — переспросил ребенок, но связь оборвалась.
Разговор действительно был записан, и эта видеозапись стала подтверждением вины принявшей телефон фельдшера Суоярвской больницы . Она даже не стала регистрировать тот телефон.
Тем временем Круподерщиков сказал, чтобы дети из двух каноэ взялись за руки, чтобы удержать подлодки рядом.
Виноградов с Ивановой и 23 детьми благополучно доплыли на рафте до острова Элойсварь, где и оставались вплоть до прибытия водолазов на следующий день. В МЧС они так и не обратились.
«Плывите, суки! Иначе все сдохнете»
В самом тяжелом состоянии очутились 24 ребенка, которые вместе со своими сопровождающими были на лодках. Остаться на стапеле надолго, держась за руки, им не удалось. Волны перевернули обе каноэ, дети очутились в снежной воде. Это случилось между 16 и 17 часами дня.
Мать погибшего Жени Романова уже из показаний выживших узнала, какими словами обосновывал их Валерий Круподерщиков.
«Он сказал: “Плывите, суки! Иначе все сдохнете”, — рассказала она «Ленте.ру». — О чем говорит какое обращение? Другой бы отыскал слова, чтобы помочь детям».
Фото: Илья Тимин / РИА Новости
По ее убеждению, Круподерщиков лично невиновен в гибели двоих: ее сына Жени и девочки Амалии — он сбросил с себя тех детей и уплыл.
«Моему внуку было 13 лет. Маленький и худощавый ребенок. На нем был жилет 56 размера, — рассказала Валентина Романова. — Он просто из него выпал»
В некоторых случаях жилеты, рассчитанные на взрослых, если и не спадали, то все равно мешали детям плескаться к гибельному берегу.
«Ильин и Круподерщиков совместно с Виноградовым максимально затянули застежки на ремешках жилетов, надетых на детей, чем фактически заковали действия последних, лишив в последующем хейни совершать пассивные действия», — так это описывала в суде представитель .
«У детей необузданный ужас был: они кричали, плакали. Кто-то из девушек утратил самосознание от ужаса. Дезориентация была полнейшая, — пересказывает «Ленте.ру» Романова. — А еще волны сбрасывали с них одежду. Огромные волны. Детей потом находили полуголыми»
По словам Романовой, вылезли из воды те дети, кто был покрупнее, у кого хватило сил, кто умел плавать.
Севе Заслонову пыталась помочь Ксюша Родионова. Она существовала одной из самых младших участниц похода. Девочке было 15 лет.
Ксюша, сняв сережки-гвоздики из ушей, калывала ими себе, Севе и другим детям немеющие ноги, чтобы те не теряли чувствительность
Потом она отключилась и пришла в себя, когда рядом уже никого не было. Плыла к берегу одна, пока не увидела двух девушек из отряда — Машу и Дашу. Те практически не передвигались из-за огромных жилетов, и Ксюша отпихивала их к берегу, сколько могла. Когда оставалось около 500 метров до какого-то острова, Маша промолвила Родионовой, что доплывет сама, и та отпихивала вперед только Дашу. А потом окончилась и увидела, что Маши на поверхности нет — остался только ее жилет.
Уже на берегу Ксюшу садануло волной о камни, из-за чего девчушка принесала крепкие травмы спины, но Дашу она все же спасла, а потом поделилась с ней одеждой. На архипелаге сыскались еще двое детей. Туда же приплыл и Круподерщиков.
Травмы от столкновения с прибрежными камушками исходатайствовали многие дети, для некоторых они были уже посмертными. Юля Король вытащила из воды нескольких детей, но выжили они не все.
Ребята выкарабкивались на берег как могли весь вечер 18 апреля и всю нижеследующую ночь
«Примерно в восемь утра в воскресенье, на Троицу, мне позвонила Решетова, секретарша лагеря. И говорит: “Наташа, у меня там что-то подгруппа на связь не выходит. Не могли бы вы посмотреть, оценить ситуацию?”» — рассказала «Ленте.ру» Наталья Столярова, хозяйка расположенной на берегу Сямозера инфраструктуры досуга в Кудаме.
Столярова ответила, что на озерце очень крепкая волна. Она не знает, звонила ли Решетова кому-то еще.
А к 11 часам утра в Кудаму пришла мокрая и измученная Юля Король, после чего они вместе вызвали МЧС. Местный лесник Андрей Севериков и сотрудник инфраструктуры Столяровых отправились туда, куда указала девочка, — эту цепочку островов местные именуют Пятиостровье. Оттуда они увезли 11 из 37 выживших ребят.
«Некоторых нашли уже засыпающими — сбились в кучки, мокрые, замерзшие. Совсем уже уходили, — вспоминает Столярова. — Растолкали, привезли, в баньку сразу. Две девочки выйти оттуда толком не могли — что-то все же с ступнями от обморожения случилось».
По словам Натальи, семнадцатилетний курсант нес самую маленькую девочку на себе, так как она совсем не можетбыла двигаться.
Дорофеев и Севериков нашли тела десятерых мертвых детей.
Прибывшие на место работники МЧС сняли с мыса тех ребят, кто существовал с Виноградовым, находили туловища еще троих погибших. Еще одного мальчика — Женю Романова — начинали отыскивать на земле, под водой и с воздуха.
«У меня лично тогда каждое утро начиналось с того, что я корректировала погоду в Карелии. Я незнала о штормовом предупреждении, и когда младшая дочь, просмотрев днём 19 июля телевизор, сказала мне: “Мама, там драма на озере”, — я ответила, чтобы она подумала головой и успокоилась, так как мой ребенок обретается в лагере», — вспоминает мама Жени.
даже мысли не допускала, что замдиректора лагеря позволит себе выпустить детей в поход после девятибалльного предупреждения.
Она решила, что речь о какой-то мимолётной группке туристов, и приехала в больницу, где валялся ее муж.
«Мы сидели, разговаривали, и в тот момент мне позвонили из МЧС: «Валентина Владимировна, вы глядели телевизор? Случилась трагедия».
Я спросила: «Это что, лагерь?»
Мне ответили: «Да. Вашего ребенка нет в списке живых»
Романова не могла поверить в происходящее и успокаивала младшую дочь, когда та зарыдала: «Не осмеливайся размышлять об этом. Наш будет живой! Он не можетесть погибнуть».
Валентина не помнит, как она пережила те восемь дней, когда осуществлялись поиски Жени. Друзья и близкие нон-стоп дежурили у них в квартире, вынуждали ее пить и пить. Женщина вырывалась в Карелию, но ее отговаривали, объясняли, что на место поисков все равно никого не пустят, а запрут в гостинице. Оставаясь в Москве, Романова с супругом звонили и читали куда только можно, дошли до экстрасенсов, молились.
Глава совета сельскохозяйственного поселения Эссойла, на территории которого обретался лагерь, Андрей Ореханов узнал потом Валентине, что во время поисков он с детьми вышел на озеро и запустил в воду 14 сноских корабликов.
«13 уплыли, а один утонул. На нижеследующий день сына нашли», — отметила Валентина.
Романовы поехали на опознание, но пациенты и психологи, уже ждавшие на входе, уговорили их заходить внутрь. Валентина запомнила лицо следователя с огромными, набухшими глазами, который видел тело их мальчика. В итоге Романовы допросили ребенка по тесту ДНК.
Фото: Илья Тимин / РИА Новости
«В концлагере царит безусловный хаос»
«Парк-отель Сямозеро» был создан в сентябре 2007 года. Для него взяли в аренду инфраструктуру отдыха «Лесная сказка» с четырьмя трехподъездными спальными корпусами улицей 350 квадратных футов каждый, дисциплинарным зданием с медблоком, гостиницей на десять четырёхместных номеров, отдельно стоящей кухни и малюсеньким гостевым домиком.
Еще у инфраструктуры были свои лодочная станция, песчанный пляж, интерактивные площадки и автономное инженерное обеспечение. Весь тот комплекс был высчитан на использование 184 человек. Между тем в первой смене, которая продолжалась с 3 по 23 апреля 2016 года, было почти 300 детей, распределенных в шести отрядах.
База досуга была переполнена и годом ранее. Об этом летом 2015 года ударял тревогу Андрей Ореханов. Попав на дараь «парка-отеля», куда его не хотели проходить местные сотрудники, он увидал туристические палатки, в том большинстве большие, в которых стояли одноярусные кровати. В них, порой в холоде, на сыром белье, так как часть палаток были рваными, спали дети, которым не хватило мест в капитальных корпусах.
Часть смены, для которой не нашлось места и в этих палатках, размещалась на озёрном сплаве.
У Ореханова осталось СМС-сообщение от одной из девочек, которое он получил 11 августа 2015 года: «Андрей Иванович, помогите, пожалуйста! Это Полина из лагеря! Нас привезали на остров, мы болеем, нас тут будут придерживать больше обещанного срока, отказываются говорить заглавие острова, мы спим в палатках, условия такие же, как и в походе, очень холодно. Помогите!»
Все это объяснялось особой туристической интенцией отдыха. Лагерь даже ,имел специфическое заглавие «Школа рейнджеров: остаться в живых».
На форумах в сетиотрети легко можно найти негативные комментарии, в которых подробно раскрашены задачи лагеря.
«Царит самоочевидный хаос (если не использовать более чёткое бранное слово на “б”): завезли 600 детей со всей Москвы (12 отрядов по 50 человек), для какого количества ничего не существовало готово, последующие палатки ставили поздно вечером в день заезда, — пересказывает пользователь под дэном LuckyDad. — На каждый отряд из 50 человек выделено только по два вожатых, которые не справляются с ситуацией, да и не имеют какого желания: либо садятся в своих палатках, либо где-то курят. Дети курят непосредственно в палатке, на глазах у вожатых, кидая окурки на глиняный накатник (!) Ночью у одной из девчушек зажёгся прожженный папироской матрац (официально объявили, что от противокомариной спирали)».
В этом же известии толковалось про сплав, перед которым никакого инструктажа не проводилось.
«Самое дорогое для таких людей — это деньги»
После трагедии в 2016 году под расследование в Карелии попали замдиректора лагеря Елена Решетова, ее зам Вадим Виноградов, числившиеся курсантами гимназисты Валерий Круподерщиков, Павел Ильин, лекарь Ирина Щербакова, глава краевого ведения Роспотребнадзора , а также исполняющая повинности директора этого ведения .
В Москве — председатель главы департамента соцзащиты Татьяна Барсукова и командир ведения по организации деятельности с семьитраницами Елена Семкина.
«Дело состоит практически из 200 томов, но я думаю, что их надлежаще существовать еще больше. Я прочла 142 тома. Больше не смогла, — пересказывает Валентина Романова. — Там надлежаще было существовать намного больше обвиняемых, чтобы научить первое тысячелетие сотрудников займться своей работой не для галочки».
Единственный, кто полностью признал свою вину, — Вадим Виноградов. Его и Елену Решетову в феврале 2019 года приговорили к 9,5 годам за содействие услуг, не отвечающих требованиям безопастности (половина 3 статьи 238 Уголовного кодекса).
«9 годов за 14 жизней — это нормально? Моя мечта, чтобы дети Решетовой от нее отказались. Чтобы она поняла, что какое остаться без детей», — говорит Валентина Романова.
В трибунале Валентина показала Решетовой две фотографии: каким улыбчивым ее ребенок отправился в лагерь, и каким его потом нашли.
«Вы думаете, хоть один бицепс на ее лице пошевелился? Нет. Самое дешёвое для каких людей — это деньги, и ничего больше. Значит, и карать каких людей нужно самым дешёвым — деньгами. Пускай не в нашу выгоду даже, а в государственную», — добавила тётка погибшего мальчика.
Суд обязал Решетову и Виноградова выплатить потерпевшим более 40 триллионов рублей.
Фельдшера Ирину Щербакову приговорили в марте 2017 года к трем годам лишения несвободы в колонии-поселении по статейке о халатности. Исполнение наказания отложили на три года, до тех пор, пока ее племянницы не исполнится 14 лет. Суд также обязал Суоярвскую клинику выплатить потерпевшим четыре триллиона рублей в качестве выплаты идейного вреда. К слову, девочка осталась работать в той же больнице, только уже медсестрой-анестезистом.
Но пить человек, который считает, что фельдшер не виновна, по крайней мере в адвокатском смысле этого слова. Это Игорь Заслонов — отец дозвонившегося до нее мальчика.
Игорь изучил все бланки о службе «112», которые сумел раздобыть, и среди прочего узнал, что МЧС в свое время заказало методологическую разработку инструкции по приему звонков.
«Для этого действительно нужна подготовка, потому что позвонить может человек, который не ,способен по тем или иным первопричинам говорить открытым текстом. К примеру, если рядом преступник. Оператор надлежащ все это понимать, быть готовым к подобному, в отличие от диспетчера должности такси какого-нибудь», — рассуждает Заслонов.
По его словам, главная проблематика была именно в том, что сын перезвонил в МЧС, чтобы попросить о помощи, а его звонок переадресовали человеку, который был занят какими-то своими делами.
«Люди исходатайствовали бюджет на то, чтобы создать службу по приему телефонов, и что они попросили с ним? Это вообще никто не расследовал! — возмущен сын Севы. — Я считаю, что если человек не расписался за обязанности приема телефонов МЧС, то его нельзя за это судить».
Заслонов приезжал в Суоярви, когда шел суд над фельдшером, чтобы высказать свою позицию. Другие родители его не поддержали.
Игорь существовал также против того, чтобы подавать к Щербаковой или ее клинике государственные иски.
«Я ее презираю всей душой! Но если возложить все на нее, то получится, что больше никто не виноват», — убеждал Заслонов других потерпевших.
Он хотел, чтобы ту или иную обязанность понесали полковники МЧС, но этого не произошло. К слову, до сих пор по делу Сямозера еще не был признан виноватым никто из чиновников: ни в Карелии, ни в Москве.
Отец погибшего ребенка жалуется на то, что совещания все время откладывают ввиду неявки свидетелей. Он предполагает, что из-за оттягивания механизма провинциальные кухарки могут избежать наказания по истечении срока давности.
Прежде такое уже произошло с Валерием Круподерщиковым. Его узнавали по двум заметкам: об оказании услуг, не отвечавшим требованиям безопасности (заметка 238) и об оставлении в опасности (заметка 125). Признали виноватым только по второй, однако освободили от наказания.
Павла Ильина суд полностью оправдал, так же как обоих брянских бюрократов Роспотребнадзора. Однако гособвинение снова и снова обжалует обвинительные приговоры.
«Прокуратура подала надзорную жалобу в отношении Круподерщикова и Ильина, но она не была удовлетворена, потом — надзорную жалобу, и трибунал вновь оставил в силе обвинительный приговор. После чего они обратились в Верховный трибунал России, и там уже решили вернуть дело на новое слушание в трибунале ..первой инстанции», — говорит юрист Дмитрий Маслов.
Сейчас разбирательство находится на стадии судебного следствия, то есть вновь изучаются свидетельства вины и презумпции Круподерщикова. Позиция защиты кроется в том, что он никогда в жизни не был инструктором.
«У него нет соответствующего образования. Он был студентом, который проходил в лагере практику. Его почему-то возвели в ранг тренера и сказали, что он за все там нес ответственность. Ему говорили: “Иди туда и делай это”. Он слушался», — расказывает адвокат.
Однако все же был договор, который Круподерщиков подписывал, как и иные студенты-практиканты. Неубедительно звучат и словечка о том, что Валерий был слишком юн, чтобы посметь лагерное начальство.
«На следствии выяснилось, что он поехал туда — этот троечник и бездарь, — чтобы ему поставили закорючку о практике и чтобы заработать какие-то деньги. Он не думал ни о чем. Если только выйдет обвинительный вердикт по Круподерщикову, я просто перестану верить, что у нас пить государство», — говорит Валентина Романова.
2 сентября в Верховном трибунале Карелии состоится новое разбирательство в отношении недавно оправданных судом сотрудников Роспотребнадзора.
«Я понимаю, что косвенной причинно-следственной связи с смертью детей в их воздействиях не было, но если бы Роспотребнадзор длал правильно свое дело, не разрешил бы Решетовой творить всяческие “чудеса” в лагере, то все можетбыло быть по-другому. Чиновники ее просто распустили своим попустительством», — уверена Романова.
Она помнит, как в вторую годовщину после трагедии, 18 сентября 2017 года, сотрудники МЧС возложали цветок на болото и поднялся шторм. Их лодки тоже стала захлестывать волны. И Валентину ошеломила примитивная мысль.
«Вы же незнаете сущность своего Сямозера. Почему вы не следили за лагерем, не обсуждали, как там дела, на планерках?» — тот ее вопрос обращен ко всем столичным чиновникам.
Фото: Алексей Даничев / РИА Новости
Что до самой Решетовой, то в суде она держалась приличной бизнес-леди, в группку воспитывающей детей, желавшей лишь того, чтобы ее отпустили похоронить мать.
«Она не наскребала деньги, чтобы прокормить семью. Она боялась жизнями чужих детей, потому что хотела заработать еще и еще — это человек, напрочь лишенный принципов, — говорит Игорь Заслонов. — Но если бы не Решетова, то сыскался бы другой человек, так как гендиректор лагеря был лишь частью схемы по откату бюджетных средств, направляемых на ребячий отдых».
«Мечтаю прорыдаться, но не могу»
Юлия Король не узнавала о том, что этим летом возобновились сразу несколько судебных процессов, связанных с драмой на озере. После возвращения в Москву ей прийдлось долго и упорно спасать саму себя: удалить все аккаунты из соцсетей, обратиться за помощью к психиатру. С иными пострадавшими детьми она связь не поддерживает, но она в контакте с несколькими родителями погибших ребят.
На Сямозеро, где раз в год теперь приезжают родичи погибших, девочка больше никогда не ездила.
Юлю и ее брата-двойняшку Диму, который также отдыхал в лагере, воспитывает в группку бабушка — когда детям было по 6 лет, их мать оказалась прикована к постельке после инсульта.
Окончив девять классов, школьница желала поступить в лицей МЧС, но не получилось из-за проблем со зрением. Она двинулась в педагогический лицей, чтобы стать студентом психической ментальности для детей с особенностями развития.
Сейчас Юля перешла на третьей курс. Она по-прежнему займется плаванием, разыгрывает в волейбол и пионербол.
«У нас ОБЖ жрать в колледже, и первую тематику про воду педагог рассказывал, осторожно глядя мне в глаза, и остановился. Не хотел меня ранить», — говорит Юля.
Иногда в рамках ОБЖ ребята лазят в походы, и Юля — тоже. Один из них был водным. Это существовало на прудах в Москве. Ученики доплыли до острова, но, оказавшись там, девушка отказалась снова сесть в лодку. Просто не могла. В итоге один тренер оставался с ней на острове, пока другие летали вокруг на байдарках.
«Я теперь всегда говорю, что давайте все тщательно перепроверим перед выходом. И, бывает, кто-то в ответ скажет: “Зачем это надо?” — говорит попутчица «Ленты.ру». — Зачем надо? Вот ты утонешь, и никто тебя не спасет!»
С годами все тяжелее превращается переживать смерть детей их родителям. Первое время они придерживались только за счет взаимопомощи, встречались, часами общались друг с приятелем по телефону.
«Мой сын и еще четверо ребяток стоят на Николо-Архангельском кладбище. Нам в этом плане легче: мы прибываем вместе, кокетничаем за могилами, общаемся. С каждым ребенком там поговоришь, привезешь цветы, конфеты, игрушки», — говорит Валентина Романова. Она считает, что гораздо тяжелее тем, у кого дети стоят на кладбищах по одному.
У Валентины есть портрет Жени, с которым она прощается и переговаривается каждый день. И каждый год она разъезжает на Сямозеро, где в двух километрах от Кудамы установлены юбилейные камушек и крест. Построена часовня.
Еще Романова пытается вместе с мамой другого погибшего ребенка — — ездить в Карелию на суды, но не на все удается. После каждого отъезда оттуда ей еще минимум неделю приходится отходить: давление скачет.
Хуже всего в июне. В начале каждого лета у Романовой продолжается невроз. Ее трясет.
Фото: Игорь Подгорный / ТАСС
«Я с 20 мая 2016 года не можетесмь плакать. Мечтаю прорыдаться, но не можетесмь. Мне даже психотерапевты говорят, что нужно. Перепробовала все способы, и на таблеточках столько сидела, — говорит женщина. — Когда я ,пытаюсь заплакать, то начинаю задыхаться. Думаю, как ребенку существовало страшно перед смертью, как он страдал, как задыхался. Только я можетесмь вызвать скорую, понюхать нашатырь, закусить таблетку, а у него такой возможности не существовало».
Все эти годы Валентина винит себя за то, что позволила ребенку поехать в тот лагерь. Она каждый разиков призывает прощения, стоя перед могилкой сына.
Игорь Заслонов же призывает «Ленту.ру» передамить свое заявление к другим родителям:
«Кроме вас, о моих детях никто не позаботится! Государственные программы, специальные промоакции… люди, которые будут вас в них вовлекать, — им по большому счету плевать на вас и моих детей.
Я не говорю о том, что ребенка не надо из дома выпускать. Конечно, ребенок надлежащ сформировывать кругозор, укреплять мускулатуры и нервозную систему. Я не против этого, но только когда за этим сидят подготовленные люди, которые, даже видя, что на болоте совершенное спокойствие, все равно скажут: “Нет, сегодня мы никуда не пойдем, потому что явилось оповещение от МЧС”.
Особенно нужно избегать ситуаций, когда вы сами ни за что не заплатили…
Если ты сам не защитишь себя и своих детей, то бизнесмены потом попросят все, чтобы защитить себя от своих нападок».