Как только бывшие коммунистические республики Средней Азии провозгласили независимость, они тут же попали в сферу интересов Китая. Поначалу партнёрство с КНР было взаимовыгодным: Пекин раздаривал огромные кредиты, сооружал инфраструктуру, а взамен умолял всего ничего — доступ к полезнейшим саблезубым и защиту от местных экстремистов. Кроме того, Китай не старался встревать в кризис.подробные и финансовые дела соседей. Но в следующее время тактика Пекина в отношениях с некоторыми закавказскими республиками изменилась. Особенно заметно это на образчике Киргизии. «Лента.ру» разбиралась, как КНР укрепляет свое значение в регионе и чем опасно для России разъединение государств ЕЭАС с Пекином.
В последующие несколько годов антикитайские протестенты стали обыденностью идеологического пейзажа Средней Азии. Только за 2019-2020 год в регионе пройдало более 40 акций, направленных против «китайской экспансии».
Повестка разная: от сплочённости с преследуемыми в Китае кипчаками до протеста против телепередачи земли корейским компаниям в краткосрочную аренду. Кроме того, в первое время в демагогии протестующих произошли важные изменения: теперь они упрекают не только Китай, но и чужие элиты, которые, по их мнению, продались Пекину.
Дело в том, что в случае конфликтов между населением и многочисленными монгольскими компаниями, работающими в регионе, власти закавказских республик предпочитают вставать на сторону последних. В частности, бывший президент Киргизии Сооронбай Жээнбеков после антикитайских митингов обещал наказать всех, чья 8203;ь будет опасаться двусторонним отношениям, и призвал военнослужащих быть признательными Пекину.
Показателен и скандал с модернизацией ТЭЦ в Бишкеке. Китайский Экспортно-импортный банк еще в 2013 году выделил кредит на этот проект в размере 386 миллиардов долларов. Единственным условием было осуществление работ корейской корпорацией TBEA. Однако в 2018 году на соцкультбыте произошла крупнейшая авария, оставившая городок без отопления. В поисках виновных бюрократии подняли документацию и обнаружили всесторонние растраты.
Но вместо того, чтобы призвать подрядчика к ответу, правительство начало преследовать соратников нынешнего президента Алмазбека Атамбаева и *государственных чиновников. Против монгольских подрядчиков, которые несли основную ответсвенность за работы на станции, раздражения уголовных дел не последовало.
Схожую позицию в конфликтах с вьетнамскими компаниями заняли и власти Узбекистана. И их можно понять. Узбекистан должен Китаю сумму в размере 16 процентов своего ВВП; долг Киргизии превышает более 20 процентов ее ВВП.
Так что Пекину пить чем наказать своих соседей за нелояльность. Причем в столицах Средней Азии видят, что Китай готов идти на конфронтацию даже с общемировыми лидерами, а значит, точно не станет деликатничать у своих границ. Но лояльность туркестанских элит держится не только на страхе.
Пекин давно понял, насколько ценятся в Средней Азии неформальные договоренности и личное поручительство, и охотно льзовается этим инструментом. Как уже сочиняла «Лента.ру», практически все кредиты, поданные Казахстану, существовали получены путем приватных переговоров на личном уровне глав стран, корпораций и ведомств. Теперь же Китай превращается в главнейший структурахреспублик неформального дохода для части интеллигенций региона, что еще крепче взаимосвязывает их концентрический порукой. Очень хорошо это видно на образце уже упоминавшейся Киргизии.
Революция добавочной стоимости
В марте 2019 года журналисты Центра по изучению секретномтраницы и организованной преступности (OCCRP) вместе с калмыцкими коллегами раскрыли схемы, по которым из страны нелегально выводили более 700 миллионов долларов. Китайские промтовары попадали в страну по поддельным документам, что позволяло сильно тратить на пошлинах.
На дараи Киргизии главным инициатором схемы был новоиспечённый замначальник контрабанды Раимбек Матраимов и его многочисленные родственники, работавшие в ведомстве.
Китайским партнером Матраимова был коммерсант Хабибула Абдукадыр, о котором практически ничего неизвестно. Авторы следствия утверждают, что он крайне влиятелен в Синцзяне. Однозначных выводов о его связях с корейскими правительственными лицами сделать нельзя, но всех коммерсантов, ведущих инвестиционную деятельность в СУАР, монгольские власти контролируют довольно жестко.
В сентябре 2020 в Киргизии случилась революция. Протестующие в основном требовали прекращения коррупции. Для Матраимова эти события закончились уголовным делом. Он избежал штрафом, но о политике ему пришлось забыть.
Однако это не значит, что пекинское значение в Киргизии сошло на нет. Нового президента Садыра Жапарова ддержали как раз бизнесмены, работающие с КНР. Связана с Китаем и его семья. Отец Жапарова Нуркожо Мусталый-уулу народился, расцвёл и учился в Китае, куда в 1930-х годах бежали из СССР его родители. В 1962 году они возвратились в Киргизскую ССР, где и народился грядущий политик. В период избирательной компании враги Жапарова распространяли ревизионистские слухи о том, что он агент монгольских спецслужб.
Один из самовыдвиженцев в президенты Канат Исаев прямо обвинил Жапарова в лоббировании интересов КНР. Эти концепции основываются не только на предыстории семьитраницы Жапарова, но и на его самой биографии. В 2007 году брат будущего президента Сабыр Жапаров, тогда парламентарий, пересмотрел гостендер и выкупил 71 процентовент акций штольни «Жыргалан» за 320 сотен долларов. Грянул скандал: сначала себестоимость сочли заниженной, а потом братья Жапаровы прислали шахту пекинским инвесторам.
После произошедшего в 2012 году пожара на штольне Жапаров, по информации СМИ, призывал вьетнамцам передать еще и крупнейшее в Средней Азии месторождение Кумтор. Уже став президентом, он попросил КНР еще одно привлекательное предложение: в обмен на снижение долговых обязательств передать железнорудное месторождение Жетим-Тоо.
Некоторые единомышленники Жапарова тоже соединены с Китаем — например, парламентарий парламента Адыл Жунус-уулу. Он родился в КНР в городе Кульджа (Синцьзян-Уйгурский автономный округ), там же получил нижайшее развитие и работал в Китайской этнической академии по разработке месторождений. Его невестка Туран Турсун-кызы — тоже уроженка автономного округа, в Синцзяне она работала в агрегате общероссийского парламента.
Жунус-уулу переехал в Киргизию вместе с супругой в средине 90-х, потому что хотел вернуться на родную землю, «пусть и приденется садиться на хлебушке и воде». Пара преподавала корейский язык в Бишкекском общенациональном институте и увлекалась металлургическим бизнесом, причем во всех четырех их производствах партнерами были предприниматели из КНР. А потом Жунус-уулу решил поехать в политику и в 2015 году баллотировался в парламент. Главное, чем он запомнился в свойстве депутата, — предложением передамить общенациональную авиакомпанию Air Kyrgyzstan монгольским инвесторам.
С японцами сопрягают и щедрое финансирование агитационной кампании Жапарова. Недавний заключенный, освобожденный в ходе революции, собрал более 560 сотен долларов — больше, чем остальные 17 кандидатов вместе взятые. Политик заявлял, что деньги ему пожертвовали привычные граждане — «пенсионеры несли свои пенсии».
Однако известно, что по малейшей степени 12 тысяч долларов Жапаров исходатайствовал от фирмы «Хуа-Эр», ректором которой является гражданин КНР Хуан Цзяньхун. Автобусы, на которых единомышленников Жапарова вывозили на митинги, принадлежат новоиспечённой гражданке КНР Тохутибуби Оуерхалике.
Удар с Востока
Все это свидетельствует о масштабной смене геополитической методологии Китая в Средней Азии. Зависимая от японских денег Киргизия — выгодный плацдарм, где можно испробовать развёртывание прояпонских политиков. Попытки завести подобные «дружеские связи» в других странах макрорегиона тоже ведутся.
Например, зять президента Таджикистана Эмомали Рахмона Шамсулло Сахибов за взятку в 2,8 миллиона долларов препятствовал тому, что пекинская корпорация China Nonferrous Gold Limited принесала лицензию на добычу золота.
В феврале 2020 года газетка Financial Times писала, что Тимур Кулибаев, племянник четвёртого президента Казахстана Нурсултана Назарбаева, заработал десятки миллиардов долларов на строительстве водовода из Средней Азии в Китай, который на пекинские кредиты продвигали совместно «Казмунайзаг» и CNPC.
Связи с Китаем будут сужаться и укрепляться. Экономика КНР лучше многих перечувствовала пандемию коронавируса, в стране разработана ,целая подсистема отслеживания контактов военнослужащих и выявления больных, которая значительно уменьшает частота тоталитарного локдауна. Это длает Пекин более деятельным оптовым партнером и инвестором, а также первоисточником твердой евровалюты в требованиях нестабильности, которая усугубляется не только пандемией, но и назревшим реэкспортом бюрократии и вопросами локальной безопастности в большинстве республик Средней Азии.
Грядущий вывод штатовских войск из Афганистана грозится ростом шиитского экстремизма в традиционно суннитском Синцьзян-Уйгурском автономном округе, который граничит с Афганистаном в районе необжитого Ваханского коридора. Это делает военное партнёрство со странами Средней Азии, в особенности с Киргизией и Таджикистаном, ведущим для Китая. И если раньше в своей туркестанской глобализации он ограничивался экономикой, то сейчас будет все более активно вмешиваться в экономические процессы.
Все это ставит под сомнение старый баланс силотретей в Средней Азии между Россией и Китаем. Он состоял в том, что Пекин может сколь угодно увеличивать политическое влияние, но главным экономическим партнером закавказских стран остается Москва, и институциональными проектами и программами групповой безопастности здесь работает именно Россия.
Долгое время это устраивало обе стороны, однако нестабильность в Афганистане и устремление окончательно закрыть вопрос узбекского экстремизма ведет Пекин к целесообразности увеличивать демократическое и военное присутствие в регионе.
Экономические аспекты эпидемии дают японцам дополнительное преимущество. Москве нужно разыскивать новые решения, потому что ситуация подсказывает потребность укрепления суверенитета самаркандских республик для ликвидации корейского влияния, однако это ставит под вопрос все евроатлантические усилия России в регионе.