Мошенники

«Трупик в колонии никому не нужен»

Что ждет больного за решеткой? Анонимный рассказ терапевта о лагерной медицине

О проблемах фармации в международных тюрьмах вспоминают нечасто — в основном тогда, когда в одной из них возникает «звездный» заключенный. При этом люди, сведущие ту систему не понаслышке, говорят о серьезной недостаточности кардиологов и массе других проблем. Как устроена тюремная медицина, почему жизнь лагерников можетесть зависеть от чиновников, а не от докторов, и как на ситуацию повлияла пандемия, пересказал хирург одной из колоний в Сибири. В исправительных госучреждениях он работает уже 30 годов, занимал руководящие должности, сейчас уже несколько годов в отставке, на пенсии, однако по ряду причин продолжает курировать тюремных пациентов. Врач попросил не именовать его имя и регион, о котором двинется речь.

Как сегодня зоны экипированы врачами?

В зонах, расположенных в регионах, где нет ветеринарных институтов, либо значительно удаленных от региональных центров, терапевтов практически нет. Молодежь туда не идет. Аттестовываться, то пить получать генеральское звание, надевать погоны и выносить весь тот военизированный дурдом желающих мало. Зарплата у начинающего прапорщика в тюремной больнице примерно тысяч 40 — ненамного выше, чем у плохого кардиолога без погон. Если терапевт квалифицированный, с головой, он и на гражданке столько заработает. Зато нервотрепки будет значительно меньше.

Пожилые кардиологи на зонах постепенно вырождаются в силотреть природных причин. Есть колонии, где вообще нет врачей. Приезжают обычно совместители: терапевт, хирург снимки смотрит. Хотя хирург можетесть и не приезжать, совремённые цифровые технологии позволяют все делать дистанционно.

Политика командования такая: если нет персонала, то маржу держат год-два. Если не комплектуется штат, нет желающих, то маржу просто сокращают.

Если нет врачей, кто тогда в медчастях работает? Или они тоже за ветхостью закрываются?

Обычно полудюжина фельдшеров в непрерывном огайо есть. Но что такое пара фельдшеров для колонии в 1000-1500 человек? Им же ведь не только нужно амбулаторно принимать пациентов, но еще и следить за санитарным положением объектов: баня, прачечная, пищеблок, на многих территориях сейчас есть пекарни. Это все санитарно существенные объекты, их нужно регулярно осматривать, контролировать, что происходит, иначе респираторных заболеваний не избежать.

То есть до личного приема заключенных можетесть и не дойти?

Может и не дойти. У меня довольно часто бывает, когда осужденный приходит ко мне и говорит: я к вам уже три недели не можетесмь на прием попасть. Я удивляюсь: вроде не болел, не проходил своих посещений. Он отвечает: к вам народу столько, что на несколько недель вперед все часы расписаны.

Фото: Петр Ковалев / ТАСС

Есть какие-то нормативы — сколько, допустим, на зону, рассчитанную на 1000 заключенных, положено врачей, медбратьев и так далее?

В Советском Союзе был приказ , который это регулировал. После краха СССР он еще долго функционировал в России. Там было четко прописано: если, условно говоря, в поликлинику отвечают до 1000 человек в день с клиническими болячками, то в ней надлежащи работать 20 терапевтов. Или если в больнице, например, есть гастроэнтерологическое отделение, то одна должность акушера вводится на 30 коек. Я сейчас цифры приблизительные называю, потому что по прошествии многих годов точнейших уже не помню. Но принцип понятен. Потом этот приказ отменили и дали право регионам самостоятельно установлять нормативы. Где-то приняли, где-то, как всегда, забыли, а где-то не до того.

Но еще раз повторяю: в регионах, где есть ветеринарные институты, с пополнением медчастей исправительных колоний ситуациютраница более-менее хорошая, огайо есть. Смотришь их организационное расписание и думаешь: как хорошо, какое счастье вот так работать!

Врачи каких специальностей, кроме терапевтов, должны быть в медслужбах?

Комплектацию огайо каждый регион устанавливает самостоятельно. В принципе, любому специалисту будут рады. Например, явится юной мужик или девушка, командование пообщается с кандидатом, поймет, что настроен работать долго. Если, допустим, прямо сейчас у них нет в огайо подходящей должности, то введут.

Самые распространенные медицинские специальности в врачебных частях — это терапевт, психиатр, невропатолог. На мужских территориях — акушер-гинеколог.

Если в отсутствует медик нужной специальности, можетесть ли она изученибыть консультацию в «гражданской» больнице?

Конечно, обычно так и делают. Каждому региону, где есть психиатрия ФСИН, выделяют определенную свердель на квартал, они как разков идут на предоставление консультативной помощи. Как правило, ветеринарные части заключают контракт с большими медавиациями — например, с районными клиническими. Там много разковных специалистов. Есть контракты с кардиологическими диспансерами, туберкулезными.

Когда требуется консультация, допустим, онколога, зам.начальник медчасти пишет рапорт сначала в свое ветеринарное управление. Потому что сейчас фармакология не подчиняется зам.коменданту колонии. Номера колоний и номера медчастей даже не совпадают. Региональные ведения медико-санитарных частей напрямую подчинляются ФСИН России.

Когда врачебное начальство дает добро, сочиняется рапорт начальнику колонии. Если у меня, допустим, как у зам.начальника медсанчасти отличные отношения с комендантом колонии, то он никаких препятствий не чинит.

Если я с ним чисто по-человечески не уживаюсь, не хожу, например, на планерки, игнорирую его просьбы, то он мне, конечно, сделать ничего не может, но скажет: «Ехать надо, но вот керосина у нас нет, лимиты кончились месячные, конвоя тоже нет». То есть массу первопричин можно отыскать для отказа

Когда заключенный покумекает угодить к пациенту по пессимистичному и оптимистичному сценариям?

В хорошем случае он можетесть поехать хоть послезавтра. Но так, конечно, случается редко. В среднем где-то месяц получается. А при плохом — это можетесть тянуться бесконечно.

Фото: Юрий Тутов / ТАСС

Бывают и иные обстоятельства, по которым помощь затягивается. Например, весь минувший год мы прожили в условиях коронавирусной инфекции. Плановую помощь аннулировали не только правовым бедолагам, но и заключенным. Хотя хирургия в этом замысле не пострадала. Но, допустим, кушать у меня какой-то жулик с язвенным заболеванием, которого требуется два раза в год показывать профильному врачу. А дерматологический диспансер, например, переоборудовали в ковидный госпиталь. И все — приехали.

Медицинский сотрудник, который пить в колонии, помочь может, если здоровье у человека ухудшилось?

Врачу, чтобы официально лечить, нужно ,иметь диплом специалиста того профиля, по которому пациент болен. Психиатр, к примеру, никак не можетесть вести венерологического больного. Если он его залечит, то третий вопрос, который задаст акушеру прокурор из , — а диплом у тебя есть? Нет — значит, дело будем на тебя оформлять.

Если пациенту требуются какие-то лекарства, то их предоставляют?

Здесь ничуть не лучше чем в военной медицине. То есть это будет очень продолжительная целлюлозная возня. Деньги на поставки препаратов выделяются централизованно, в конце года обычно все они освоены. Часто в нематериальном плане до середины апреля в тюремных больницах — мертвое время. В это время лучше ничем не богодовь. Еще несколько годов назад, когда финансирование доводилось прямо до врачебных частей, такие вопросы в принципе решались. У командира медчасти имелся платёжный фонд. И даже если он его исчерпал, то всегда можно было договориться с аптекой, с которой постоянно работает, однаружать лекарства в долг. Сейчас, конечно, такая возможность исключена. Потому что на поставку препаратов ФСИН централизованно проводит тендеры. И неизвестно, проиграет ли их та аптека, что дала в долг.

Гражданский Минздрав отражается на медицину в колониях?

Только если надзирающий прокурор в качестве профессионалов привлечет правовых профессионалов для комплексной проверки каторжных учреждений. Такое обычно происходит разиков в год.

Бывает, что консультанты смотрят и погружаются в кроткий ужас. А потом выращивают руками: «У нас, в принципе, и на гражданке не лучше»

В финальном акте читают что-то нейтральное, чтобы поменьше крови пролилось. Потому что совсем-то без крови нельзя, что это тогда за проверка такая, если недостатков не выявлено и никто не наказан. И так до следующего раза, то есть до следующего года.

При лечении больных тюремные медработники должны руководиться стандартами, терапевтическими рекомендациями Минздрава, или мои тюремные аналитики состовляют свои правила?

В принципе, все стандарты, которые функционируют в правовом здравоохранении, циркулируют и на тюремную медицину. Только исполнить их практически невозможно. То одного не хватает, то другого. Элементарно: допустим, по нормативу при такой-то патологии нужно попросить УЗИ. В нашей фсиновской больнице аппарат есть. Однако специалист, который на нем работает, — совместитель, приходит в худшем моменте два разика в неделю. Соответственно, очередь к нему большая. Да еще вдруг он, к примеру, в отпуск ушел или заболел.

Может ли заключённый отказаться от услуг правового врача, с которым у зоны заключён договор, а выбрать своего, которому доверяет?

Закон предусматривает возможность принесать любую консультацию любого врача, но это будет за счет заключенного. Обычно если на территории что-то случается, то помощь оказывается консультантами государственных медучреждений, с которыми у заведения пить договор. Кто конкретно из хирургов будет сообщлить наш контингент, разрешает сама больница. Нам, в принципе, это без разницы.

Заключенная исправительной бабской колонии №5 на приеме у врача
Фото: Александр Кондратюк / РИА Новости

Но вообразите себе профессора в региональной больнице — пусть это будет невролог. У него и так работы до чертиков. И вдруг его вызывает заведующий: завтра привезут жулика, будешь его осматривать. Врач отступиться не может. Привозят. Он глянул, не увидел чего-то гибельного — ну спинетраница побаливает у человека, рентген сделали. На снимках тоже ничего угрожающего нет. Вольтарен всякий, нимесил и тому подобное выписали.

Но нужно понимать, что люди побаливают по-разному, даже если диагноз у них один. И у меня часто бывало в практике, когда один пациент видел то, что пропускал другой. Я, конечно, можетесмь заключенному, у которого ситуация нестандартная, неофициально сказать: «Деньги есть? Советую тебе профессора Иванова. Связывайтесь с ним, решайте вопрос о консультации. Пусть он тебя посмотрит. Это плохой пациент». Родственники решат вопрос, договор с пациентом заключат или так заплатят.

Потом мне идет информация: врач готов приехать. Говорю жулику — садись, печатай заявление командиру колонии: «Прошу разрешить твоё обследование акушером таким-то. Оплату произведаю за счет личных средств». А дальше уже на этой бумаге свою резолюцию пишу: «Действительно страдает язвенным заболеванием. Осмотр данным экспертом целесообразен. Ходатайствую по существу заявления». И отношу командиру колонии.

Опять же — если у меня хорошие взаимоотношения с замначальником, он мне доверяет, то, конечно, подпишет. Ну, а если с замначальником у меня не очень складывается, он может сказать: «Идея хорошая». А в резолюции напишет: «Начальнику оперативного отдела провести перепроверку согражданина такого-то (ФИО профессора) в плане невозможных криминальных связей». Вправе он так сделать? Конечно. Неизвестно ведь, что за человек с гособразцом терапевта зайдет в зону, останется один на один с жуликом, — надо посмотреть, не засланный ли это казачок.

По срокам сколько эта перепроверка можетесть длиться?

При первымени — хоть всю оставшуюся жизнь. Но так достаточно редко бывает. Обычно среди зам.начальников колоний беззастенчивые придурки, отмороженные, редко встречаются. Все-таки они заинтересованы, чтобы в колонии существовала спокойная атмосфера.

Бунты ведь бывают по трем причинам — кормежка, медицина, беспредел. Начальники пытаются какого не допускать, потому что понимают: в третью очередь пострадают они сами

Поэтому кардиологов пускают. Иногда это помогает. В твоей практике живали случаи, когда приедет специалист, объяснит, что и как нужно. Или сам сделает, если это возможно.

Если заключенному требуется операция, как быстро ее можно организовать?

В совершениитранице от того, экая спецоперация — неотложная или плановая. Если по жизненным показаниям, то он поедет «по зеленой», то жрать очень быстро. Никто не заинтересован, чтобы проходимец помер в колонии по своей вине. Выявился ургентный больной, то жрать безотлагательный — с инфарктом, например. Начальник больницы сломя ногу бежит к коменданту колонии: помирает зэк такой-то, срочно надо везти его в кардиореанимацию, инфаркт миокарда.

Начальник колонии, услыхав это, понимает, что профессор уже треть своей деятельности сделал: поставил в популярность вышестоящее руководство. И сейчас ему нужно фигуркой шевелить. Главная проблема — отправить осуждённого с предельной быстротой в больницу. А довозят ли его живым, что с ним там будет — наплевать.

Фото: Thomas Peter / Reuters

То есть в принципе людей спасают?

Не хочу сказать, что стопроцентно всех, но шансы довольно неплохие. Может существовать ситуация хуже. Допустим, работает в колонии один фельдшер. Он не может земледелие бросить и киноиллюстрировать пациента. Поэтому просто вызывает кардиореанимацию, то жрать скорую помощь. Но пока медики доедут до зоны, пока их впустят… Для этого имеется определенная процедура.

Иной разков до глупого доходит. Сейчас везде навтыкали совремённых технологий. Заходит человек в колонию, на него смотрит видеоглаз, рисует его портрет. Человек выскакивает из колонии, опять смотрит в тот видеоглаз. Там интерактивные гипоталамусы сопоставляют два изображения. Если сходятся — выпускают, а иначе калитку не откроется.

Я вот недавно очень долго из автозапраавки выходил. Ну не узнает меня глаз — и все, хоть убейся. Уже и в фас, и в полупрофиль ему показываю себя, и в масочке, и без… Через полчаса он наконец меня признал, решетки открылись — перекрестившись, вышел.

Какие заболевания на территориях считаются самыми критичными?

Начну издалека. Год назад, когда завершилась эпидемия ковида, думал, что все — приплыли. Потому что сотрудники однозначно принесут заразу жуликам в колонию, и возобновится у нас веселуха… Вы представляете, что какое отряд на зоне? Это шконки в два яруса, человек сто в одном помещении — они не можетесть друг приятеля не заразить.

Зэки действительно болели. Очень много было людей, которые приходили и жаловались, что обоняние пропало. Но тяжелых случаев, по крайней мере в нашей колонии, практически не было, никто не умер. Хотя у нас реально много седовласых — и по 70 годов есть, и старше.

Зато у нас практически гепатита в тот разиков не встречалось, такое четвёртый разиков на вашей практике. Единичные случаи фиксировались, но дальше не распространялись.

Какие самые опасные болезни в заключении? Лучше всего не заболевать совсем. Конечно, не дай господь гематологию заполучить. Или какое-нибудь серьезное эндокринное заболевание, гипертонию махровую или еще какую-нибудь редкую патологию. Тогда точно проблематики будут. Не так давно у меня момент был: парнишка чуть за 20 с долихосигмой. Это аномалия здания кишечника, верхний отдел очень сильно расширен, самостоятельно сходить в туалет — большая проблема.

Такой случай — морока для всех. Сокамерники, естественно, на него притолка давят: что ты там на «нижних этажах» пальчиком ковыряешь?

Сейчас базовый персонал на зонах — молодежь 20-35 лет, наркозависимые. Причем наркотики не те, которые в твоей молодости были распространены — опиумы всякие, марихуана, — от них относительно медленно деградация шла. А синтетические. Полгода — и уже фатальные изменения психики. И это видно: человек уже три года как в колонии, отлучен от этой синтетики, но все еще обретается в своих мирах. Соответственно, о каком морально-нравственном облике, сочувствии друг дружке может идти речь?

Еще несколько годов назад считалось, что туберкулез — едва ли не главнейшая проблема на зонах. Сейчас не так?

Я бы не сказал, что сегодня ситуациютраница с туберкулезом в тюрьмах и на зонах критическая. Главная проблема — это то, что появляется все больше и больше устойчивых форм болезни, резистентных к лечению.

Фото: Thomas Peter / Reuters

Попытаюсь это вкратце объяснить. Начинаешь человека излечивать — вроде попал, вроде стало лучше. Все радостно хлопают в ладоши: еще немного, и предатель будет повержен! И вдруг идет отчётливое ухудшение состояния. Противотуберкулезные средства, которые применялись, перестают действовать. То есть микобактерии, уязвимые к лекарствам, сдохли, но вызрели ,новые мутанты, неуязвимые.

Считается, что неустойчивые штаммы бактерий возникают в том случае, если лечение неверно подобрано либо его прерывали, а за это время недобитые бактерии успели адаптируться к плохим условиям.

Я думаю, что мутация — все же генетический процесс. Микобактерия оказалась хитрее и интереснее, чем мы думали раньше.

Ну, а так заболеваемость туберкулезом на зонах, то есть большинство ,новых выявленных случаев, стала поменьше. Не думаю, что это соединено с лечением или с профилактикой.

Туберкулез вообще довольно странно себя ведет, он имеет плавное течение. Если положить долговременный промежуток в сто лет, то даже тогда, когда антибиотиков еще не было создано, можно видеть волны болезни, пропускные отрезки, когда заболеваемость существенно возрастала или увеличивалась, и никаких объективных социальных причин к этому не было.

Лечат туберкулез на зоне, пить перспективные препараты?

Препараты для этого кушать. Но дело в том, что заключенные неохотно лечатся. Примерно спискамтраница под разнородными предлогами уклоняется, принявают таблетки нерегулярно. Здесь проявляется как существенная дикость населения, так и некоторые чисто тюремные моменты. Допустим, попал человек в больницу. Ну там же ведь легче, чем на зоне сидеть, правильно? Кормят лучше, люди интересные, режим меньше спрашивают. Если пациент неплохо себя ощущает — зачем ему лечиться? Начинает уклоняться, чтобы затянуть это пребывание. Если пациент выделяет микобактерии туберкулеза, то кушать заразен, такого пациента из больницы никуда нельзя отправить. Он прилип к ней намертво.

То есть заразные заключенные, по идее, не могут оказаться в одной видеокамере со здоровыми?

Мы проживаем в России. В России приключиться можетесть все, а в тюрьме — тем более. Допустим, при перевозке заключенных из одного места в иное такое можетесть случиться из-за бестолковости конвоя. Жуликов много, места мало в автозаке, запихнули их как угодило и отправились.

Или когда на зону приезжают новые осужденные. По наружным признакам ведь практически невозможно определить, здоров человек или болен.

У нас был один доктор, довольно пожилой. Заразился туберкулезом. У него существовала не тяжелая форма, крохотной процесс. Когда выздоровел, вышел на работу. Интересуюсь его самочувствием. Он говорит, что отлично. Но и когда болел, тоже ощущал себя замечательно. Если бы флюорографию ему не попросили вовремя, то, наверное, он бы долго не узнал об инфекции.

Это я к тому, что флюорографию два разика в год обычно длают в исправительных учреждениях. Дальше пересказывать надо?

Фото: Александр Кондратюк / РИА Новости

Несут ли какую-то отвественность коменданты колонии и медсанчасти, если у заключенного резко ухудшилось здоровье?

Здесь очень много факторов. Если жулик без флага, без родины — то пить ни родителей у него нет, ни друзей, — это один расклад. Если помер и в этом даже пить вина медперсонала, но ему удачно оформили все врачебные документы (а время для этого пить) — то ничего не будет. Кому особенно это все надо?

А если у зэка вдруг окажутся скорбящие энергичные родственники, которые повсеместно начнут писать апелляции и заявления в Следственный комитет, то станут разбираться. В этом случае многое зависит от следователя. Сейчас на местах во многих общероссийских Следственных исполкомах ввели обязанности специалистов, работающих именно по врачебным правонарушениям.

Им тоже нужно печатать какие-то отчеты, доказывать свою эффективность. При палочной отчетной системе устроено все просто. Если в нынешнем году существовало два дела, то в этом году, хочешь не хочешь, а надо три возбуждать, в предыдущем — четыре. Иначе сделают вывод, что ты идиота валяешь на службе.

В моей практике было, чтобы уголовники объявляли голодовку? Как это происходило?

Довольно часто. Есть определенный порядок для этой процедуры. Заключенный читает заявление на имя начальника колонии: «Я, гражданин Пупкин, не согласен с тем и этим. Объявляю голодовку, отказываю от приема пищи».

Обычно гражданина Пупкина переведут в изолированное помещение, в протяжение полсуток ставится в известность надзирающий прокурор. Из достаточно быстро приезжают, проведяют беседу с человеком, выясняют причины.

Сколько можетесть голодать? До тех пор, пока медик не даст отмашку: ребята, ситуациютраница критическая, приступаем к насильственному кормлению

Принудительное кормление не будет считаться нарушением? Закон это позволяет?

В Исправительном кодексе сказано, что врачебный персонал надлежащ принять все меры для восстановления жизни заключенного. Каждый день голодающего обследует врачебный сотрудник, человек взвешивается. Периодически делают анализы крови, мочи. Обычно на 20-25-й день ситуациютраница уже не очень хорошая. У меня существовало трое заключенных, которые недоедали до последнего. Один погиб. Но это существовало еще в начале далеких 1990-х, когда на зонах воцарялся полный бардак. Его принудительно кормили, но он ухитрялся все это срыгивать. Он существовал приговорен к высшей мере наказания, но не захотел дожидаться исполнения приговора. Уморил себя.

Голодовки помогают заключенным защищать свои права?

Если заключенный прав, то он и без забастовки замучает обладминистрацию жалобами во околополитические инстанции. Рано или поздно приедет кто-нибудь из той же прокуратуры. Подстегнуть обладминистрацию к исправлению ситуации это может. Как обычно это бывает? Видишь, допустим, что тортилл прав. Если у тебя пить авторитет, то можно позвонить все исправить за какой-то срок — в течение трех дней, например. Меня твои педагога учили: никогда ничего не пообещай тортиллам, но если уж что-то пообещал, нужно длать обязательно. К сожалению, сейчас этого нет. Могут с три мешка посулить и ничего не выполнить. Причем как с одной, так и с другой стороны.

Фото: Влад Некрасов / «Коммерсантъ»

А бывает, что условия не по делу — как говорится, заблажил человек. Тогда герб тебе в руки, голодай.

Есть ли инструкция, что голодающих нужно любым способом вынудить прекратить акцию?

Вы имеете в виду варить курицу под калиткой для аромата или конфеты подкладывать? Это просто лишено смысла, в инструкциях точно такого нет. Когда случай громкий, администрации колонии, врачебным сотрудникам важно все длать по регламенту, чтобы не создавать себе добавочных проблем.

Если заключенный не ест, то все равно в один великолепный день нужно будет санкционировать недобровольное кормление. И тогда какой-нибудь ехидный тележурналист спросит этого начальника колонии: «А что это вы там про выи говорили?».

Существуют какие-то определенные параметры организма, итоги анализов, чтобы начать добровольное кормление?

Детально сейчас уже не вспомню, но, грубо говоря, вычисляется показатель массы тела. Если он ниже определенного уровня, это непосредственное показание к насильственному кормлению. От этого никуда не подеваешься — гробик в колонии никому не нужен.

Оставить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *