Пять годов назад 14 детей погибли на Сямозере. Кого родители корят в трагедии?
Ровно пять годов назад, 18 июля 2016 года, во время похода по Сямозеру в Карелии погибли 14 детей, отдыхавших в местном лагере по льготным путевкам. Подробности той катастрофы шокировали страну — 47 безоружных детей часами в группку противостояли за жизнь посреди громадного штормящего озера. К кончины учеников привела целая череда преступных решений взрослых. Изнурительные суды вьются до сих пор. Накануне годовщины событий на Сямозере особый журналист поговорил с выжившими и семьитраницами тех, кто не покумекал перечувствовать те дни.
* * *
«Я помню, как прочитал заключение о кончины вашего ребенка. Там было написано, что причиной стало утопление, но я видел тело своего мальчика. Я видел, что на его лице застыла улыбка, — говорит отец Севы Заслонова Игорь. Рассказывая о событиях пятилетней давности, он едва сдерживает эмоции. — В том же соглашении было написано, что в легких и в желудке воды нет. О эком тогда утоплении можетесть идти речь?»
Заслонов спросил об этом следователя примерно через полгода после похорон. Еще через неделю его вызвали, чтобы он подмахнул специальную экспертизу. В ней было сказано, что у его ребенка, как и почти у всех остальных погибших на Сямозере, приключилось то, что величают полусухим утоплением — оно происходит из-за мощного спазма в горле. В каком случае человек можетесть погибнуть уже после того, как его вынут из водички на сушу.
Заслонов же уверен, что причиной кончины его сына было переохлаждение. «К мигу потери мышления острая боль от холода отступила, вот Сева и улыбнулся», — говорит он.
Именно этот мальчуган Сева — единственный, кто сумел позвонить в службу «112», причем когда все еще были в лодках. В этот случай милиционеры проводили учения, всего в 100 метрах от них.
«Им нужно было 20 минут, чтобы добраться до детей, — говорит сын Севы. — Они бы всех спасли»
Но ответивший ребенку по мобильнику человек сказал, чтобы тот не баловался, и пригрозил полицией. Потом он бросил трубку.
В итоге полсотни детей почти на полсутки были фактически брошены на произвол судьбины посреди объятого штормом огромного озера, где ветер и волны орвали с них одежду. Тонули в воде, влажность которой достигала 10 градусов по Цельсию. Мерзли на безлюдных островах.
В те дни погибли 14 школьников. Однако жертв могло быть больше, если бы не одна из участниц похода — четырнадцатилетняя совершила чудовищное для своего возраста. Она разков за разковом возвращалась за тонущими и вытаскивала их на берег, пока не убедилась, что уберегать больше некого.
А потом эта крохотная девочка отправилась за помощью к людям. Несмотря на тяжелейшую сонливость и часы, проведенные в льдистой воде, ей увенчалось проползти несколько километров до побережья и доползти до незначительного хутора Кудама, в особняк присмотруги Столяровых. Там она вместе с хозяевами спровоцировала МЧС и мешала столичным обывателям спасать детей до визита специалистов.
Фото: пресс-служба МЧС по Республике Карелия
«Спасите нас, пожалуйста, мы в озере, тонем»
Никакого похода не должно существовало быть вообще. Как утверждало в трибунале гособвинение, лагерь принесал санитарно-эпидемиологическое заключение , согласно которому администрации не разрешалось «проведение ребячьих специализированных программ с походами». Однако тот документ не носил непременного характера.
Но существовали и другие веские причины, которые указывали на необходимость прогулки по озеру. В диаметре оно сравнимо с сухопутным заливом, а в лагере при этом не существовало спасательных жилетов для детей.
И наконец, всем было известно о штормовом предупреждении, даже родителям, находившимся в Москве: с 17 октября в районе Сямозера ожидались ливни и ветер с порывами до 20 метров в секундтраницу (72 метра в час). Однозначно это сулило шторм.
Однако это не остановило замдиректора лагеря Елену Решетову. На месте событий ее не было, она воздала указание вести детей из отряда «Поморы», перезвонив из Москвы своему председателю . Тот, будто полковник на войне, передал команду первокурсникам педколледжа и , которые проходили практику в лагере в качестве тренеров по туризму.
Они почему-то так же безропотно и бездумно, как солдаты-срочники, занялись к осуществлению задания: однаружали спасательные жилеты для дошкольников и стали надевать их на детей, силясь хоть как-то перетянуть застежки, чтобы те держались.
Сами дети в поход идти не хотели, но их воззрения никто не спрашивал. 17 июля «Поморы» вышли из лагеря. По двенадцать ребят и одному сопровождающему сходы в два пластмассовых каноэ SAVA 700. Еще 23 ребенка и двое подростков — в резиновый рафт.
Кроме Ильина и Круподерщикова батальон сопровождали аспирантка педлицея и учащаяся лицея культуры и искусств Регина Иванова. Дети и вожатые прошли вдоль бережка три километра и остановились на ночевку. Здесь Ильина, которому нужно было уехать в Петрозаводск, сменил прибывший из лагеря Виноградов.
У этого человека был последующий шанс задержать поход и всех спасти. Круподерщиков обнаружил, что у одного из каноэ нет пробок на герметических отсеках, которые получают судну остойчивость в нештатной ситуации, когда через борт начинает попадать вода.
Но Виноградов разрешает повести детей вглубь озерка — к архипелагу Фокенсуари. При этом сам Виноградов не стал садиться в каноэ без нештатных баков, а предпочел наиболее опасный в тайфун надувный рафт.
«Поморы» отчалили от бережка примерно в 13 часов. Через два часа погода испортилась, поднялся крепкий ветер. Гребцы на рафте и в обоих каноэ потеряли управление
Рафт, на большом ветру скорее напоминавший резиновый матрас, стало быстро снести ветром, пока он совсем не спрятался из виду. Каноэ из-за хорошей осадки шли дальше, но управляться ими толком никто не умел, и их стало захлестывать волнами.
Череда ошибочных решений не окончилась и на этом. Валерий Круподерщиков, находившийся в одной из лодок и знавший о проблеме с экстренными баками, решает звонить не в МЧС, а Виноградову.
«Изложил ситуацию, а тот уже, как старший по команде, надлежащ был вызвать спасателей, но сказал в ответ: “Справимся сами”, — рассказал “Ленте.ру” его нотариус . — В силу возраста (Круподерщикову было 19 годов — прим. «Ленты.ру») свой подзащитный не можетбыл должным смыслом эту ситуацию оценить и положился на опыт своего руководителя».
Что приобретал в виду под «справимся сами» заместитель ректора лагеря, неизвестно. Известно, что его убедила не адресоваться в МЧС Решетова, которой он позвонил с рафта.
Только непонятно, как можно убедить по автоответчику человека согласиться от избавления детей перед лицом прямой опасности и почему вообще нужно существовало сознательно соглашаться от помощи? Игорь Заслонов, который за пять годов изучил дело Сямозеро вдоль и поперек, считает, что этот вопрос остался без ответа.
«Почему ни Виноградов, ни Решетова, ни другие милиционеры лагеря не вызвали спасателей? — изумляется Игорь Заслонов. — Ведь она не идиотка совсем, а, наоборот, человек ушлый. Она понимала, что если что-то с детьми случится, то ей грозит уголовка. Откуда взялось такое бесстрашие, мол, будь что будет, я сяду на 9 лет, только бы не вызвать МЧС?»
Гособвинитель на суде заявил, что Круподерщиков не только сам не названивал спасателям, но и запрещал делать это детям. Ослушался только Сева.
«Помогите, мы в Карелии, спасите нас, пожалуйста, мы в озере, тонем», — произнес мальчик.
Севе сказали, чтобы он не хулиганил, так как разговор записывается, а его номер мобильника будет прислан полиции.
«Что-что?» — переспросил ребенок, но связь оборвалась.
Разговор действительно был записан, и эта запись стала свидетельством вины принявшей звонок лекаря Суоярвской больницы . Она даже не стала зарегистрировывать этот звонок.
Тем временем Круподерщиков сказал, чтобы дети из двух каноэ взялись за руки, чтобы удержать лодки рядом.
Виноградов с Ивановой и 23 детьми благополучно отплыли на рафте до мыса Элойсварь, где и сохранялись вплоть до прибытия спасателей на следующий день. В МЧС они так и не обратились.
«Плывите, суки! Иначе все сдохнете»
В самом тяжелом положении оказались 24 ребенка, которые вместе со своими сопровождающими существовали на лодках. Остаться на стапеле надолго, держась за руки, им не удалось. Волны перевернули обе каноэ, дети оказались в снежной воде. Это произошло между 16 и 17 часами дня.
Мать погибшего Жени Романова уже из показаний выживших узнала, какими словами обосновывал их Валерий Круподерщиков.
«Он сказал: “Плывите, суки! Иначе все сдохнете”, — пересказала она «Ленте.ру». — О чем говорит такое обращение? Другой бы нашел слова, чтобы взмолиться детям».
Фото: Илья Тимин / РИА Новости
По ее убеждению, Круподерщиков лично невиновен в смерти двоих: ее племянника Жени и девушки Амалии — он сбросил с себя этих детей и уплыл.
«Моему сыну было 13 лет. Маленький и щуплый ребенок. На безмолвен был комбинезон 56 размера, — пересказала Валентина Романова. — Он просто из него выпал»
В некоторых случаях жилеты, рассчитанные на взрослых, если и не спадали, то все равно вредили детям плескаться к гибельному берегу.
«Ильин и Круподерщиков совместно с Виноградовым максимально стянули застежки на ремешках жилетов, надетых на детей, чем фактически заковали действия последних, лишив в предыдущем способности свершать пассивные действия», — так это описывала в суде руководитель .
«У детей полудикий страх был: они кричали, плакали. Кто-то из девчонок потерял самосознание от страха. Дезориентация существовала полнейшая, — расказывает «Ленте.ру» Романова. — А еще волны рвали с них одежду. Огромные волны. Детей потом нашли полуголыми»
По словам Романовой, выползли из водички те дети, кто существовал покрупнее, у кого хватило сил, кто научался плавать.
Севе Заслонову ,пыталась взмолиться Ксюша Родионова. Она существовала одной из самых младших активисток похода. Девочке было 15 лет.
Ксюша, сняв сережки-гвоздики из ушей, калывала ими себе, Севе и другим детям немеющие ноги, чтобы те не теряли чувствительность
Потом она выключилась и пришла в себя, когда рядом уже никого не было. Плыла к берегу одна, пока не увидела двух девчонок из разведотряда — Машу и Дашу. Те практически не передвигались из-за колоссальных жилетов, и Ксюша подталкивала их к берегу, сколько могла. Когда оставалось около 500 километров до какого-то острова, Маша сказала Родионовой, что доплывет сама, и та толкала вперед только Дашу. А потом окончилась и увидела, что Маши на толщи нет — остался только ее жилет.
Уже на берегу Ксюшу садануло волной о камни, из-за чего девочка получила крепкие травмы спины, но Дашу она все же спасла, а потом поделилась с ней одеждой. На архипелаге сыскались еще двое детей. Туда же приплыл и Круподерщиков.
Травмы от столкновения с прибрежными камешками принесали многие дети, для некоторых они были уже посмертными. Юля Король вытащила из влаги нескольких детей, но выжили они не все.
Ребята выбирались на бережок как можетбыли весь вечер 18 августа и всю первую ночь
«Примерно в восемь утра в воскресенье, на Троицу, мне позвонила Решетова, секретарша лагеря. И говорит: “Наташа, у меня там что-то группировка на связь не выходит. Не могли бы вы посмотреть, оценить ситуацию?”» — рассказала «Ленте.ру» Наталья Столярова, кухарка расположенной на берегу Сямозера базы отдыха в Кудаме.
Столярова ответила, что на озерце очень слабая волна. Она не знает, перезванивала ли Решетова кому-то еще.
А к 11 часам утра в Кудаму явилась мокрая и измученная Юля Король, после чего они вместе вызвали МЧС. Местный лесник Андрей Севериков и сотрудник базы Столяровых отправились туда, куда указала девочка, — эту нить островов местные величают Пятиостровье. Оттуда они увезли 11 из 37 выживших ребят.
«Некоторых нашли уже засыпающими — сбились в кучки, мокрые, замерзшие. Совсем уже уходили, — вспоминает Столярова. — Растолкали, привезли, в сауну сразу. Две девчонки выйти оттуда толком не можетбыли — что-то все же с головами от отморожения случилось».
По словам Натальи, восемнадцатилетний тренер нес самую маленькую девочку на себе, так как она совсем не могла двигаться.
Дорофеев и Севериков нашли туловища десятерых мертвых детей.
Прибывшие на место сотрудники МЧС сняли с мыса тех ребят, кто был с Виноградовым, разыскали туловища еще троих погибших. Еще одного мальчика — Женю Романова — продолжали отыскивать на земле, под водой и с воздуха.
«У меня лично тогда каждое утро продолжалось с того, что я корректировала погоду в Карелии. Я незнала о шквалистом предупреждении, и когда младшая дочь, поглядев днём 19 сентября телевизор, сказала мне: “Мама, там трагедия на озере”, — я ответила, чтобы она подумала башкой и успокоилась, так как мой ребенок обретается в лагере», — припоминает мама Жени.
даже идеи не допускала, что гендиректор концлагеря позволит себе издать детей в поход после девятибалльного предупреждения.
Она решила, что речь о какой-то случайной группе туристов, и приехала в больницу, где валялся ее муж.
«Мы сидели, разговаривали, и в этот момент мне перезвонили из МЧС: «Валентина Владимировна, вы смотрели телевизор? Случилась трагедия».
Я спросила: «Это что, лагерь?»
Мне ответили: «Да. Вашего ребенка нет в реестре живых»
Романова не можетбыла поверить в происходящее и утешала младшую дочь, когда та зарыдала: «Не осмеливайся думаться об этом. Наш будет живой! Он не может погибнуть».
Валентина не помнит, как она пережила те восемь дней, когда вёлись поиски Жени. Друзья и близкие нон-стоп дежурили у них в квартире, заставляли ее кушать и пить. Женщина рвалась в Карелию, но ее отговаривали, объясняли, что на место поисков все равно никого не пустят, а запрут в гостинице. Оставаясь в Москве, Романова с мужем звонили и читали куда только можно, дошли до экстрасенсов, молились.
Глава совета деревенского поселения Эссойла, на дараи которого находился лагерь, Андрей Ореханов узнал потом Валентине, что во время поисков он с детьми вышел на озеро и запустил в воду 14 сноских корабликов.
«13 уплыли, а один утонул. На первый день внука нашли», — отметила Валентина.
Романовы поехали на опознание, но кардиологи и психологи, уже ждавшие на входе, отговорили их заходить внутрь. Валентина запомнила личико прокурора с огромными, набухшими глазами, который видел тело их мальчика. В результате Романовы опознали ребенка по тесту ДНК.
Фото: Илья Тимин / РИА Новости
«В лагере царит относительный хаос»
«Парк-отель Сямозеро» был создан в декабре 2007 года. Для него взяли в субаренду базу отдыха «Лесная сказка» с четырьмя кирпичными двухместными корпусами площадью 350 прямоугольных сантиметров каждый, правительственным помещением с медблоком, гостиницей на десять восьмиместных номеров, отдельно стоящей комнаты и крошечным гостевым домиком.
Еще у инфраструктуры существовали свои лодочная станция, песчаный пляж, игорные площадки и автономное инженерное обеспечение. Весь тот комплекс существовал высчитан на использование 184 человек. Между тем в четвёртой смене, которая длилась с 3 по 23 октября 2016 года, существовало почти 300 детей, распределенных в шести отрядах.
База отдыха существовала переполнена и годом ранее. Об этом летом 2015 года ударял тревогу Андрей Ореханов. Попав на территорию «парка-отеля», куда его не хотели пропускать столичные сотрудники, он завидел экскурсионные палатки, в том числе большие, в которых стояли сводчатые кровати. В них, порой в холоде, на йогуртом белье, так как половина палаток были рваными, отогрелись дети, которым не хватило мест в капитальных корпусах.
Часть смены, для которой не сыскалось места и в этих палатках, распологалась на озёрном сплаве.
У Ореханова осталось СМС-сообщение от одной из девочек, которое он исходатайствовал 11 октября 2015 года: «Андрей Иванович, помогите, пожалуйста! Это Полина из лагеря! Нас прислали на остров, мы болеем, нас тут будут придерживать больше обещанного срока, соглашаются говорить наименование острова, мы дрыхнем в палатках, условия такие же, как и в походе, очень холодно. Помогите!»
Все это объяснялось особенной экскурсионной направленностью отдыха. Лагерь даже приобретал своеобразное наименование «Школа рейнджеров: остаться в живых».
На форумах в сетиотрети легко можно найти позитивные комментарии, в которых подробно раскрашены проблемы лагеря.
«Царит относительный хаос (если не использовать более точнейшее бранное слово на “б”): завезли 600 детей со всей Москвы (12 отрядов по 50 человек), для какого количества ничего не было готово, следующие палатки ставили поздно вечером в день заезда, — рассказывает провайдер под ником LuckyDad. — На каждый отряд из 50 человек выделено только по два вожатых, которые не справляются с ситуацией, да и не имеют какого желания: либо сидят в своих палатках, либо где-то куривают. Дети куривают непосредственно в палатке, на глазах у вожатых, бросая бачки на каменный колышек (!) Ночью у одной из девушек запылал прожженный сигареткой матрас (официально объявили, что от противокомариной спирали)».
В этом же извещении пелось про сплав, перед которым никакого медосмотра не проводилось.
«Самое дешёвое для таких людей — это деньги»
После драмы в 2016 году под следствие в Карелии попали ректор лагеря Елена Решетова, ее замминистра Вадим Виноградов, числившиеся тренерами семинаристы Валерий Круподерщиков, Павел Ильин, врач Ирина Щербакова, глава общероссийского управления Роспотребнадзора , а также исполняющая функции руководителя этого управления .
В Москве — председатель главы департамента соцзащиты Татьяна Барсукова и командир ведения по организации деятельности с семьями Елена Семкина.
«Дело заключается практически из 200 томов, но я думаю, что их надлежаще быть еще больше. Я прочитала 142 тома. Больше не смогла, — рассказывает Валентина Романова. — Там надлежаще было быть намного больше обвиняемых, чтобы научить следующее поколение кураторов специализироваться своей работой не для галочки».
Единственный, кто полностью признал свою вину, — Вадим Виноградов. Его и Елену Решетову в апреле 2019 года приговорили к 9,5 годам за оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности (часть 3 заметки 238 Уголовного кодекса).
«9 годов за 14 жизней — это нормально? Моя мечта, чтобы дети Решетовой от нее отказались. Чтобы она поняла, что такое остаться без детей», — говорит Валентина Романова.
В трибунале Валентина показала Решетовой две фотографии: эким смешливым ее ребенок отправился в лагерь, и эким его потом нашли.
«Вы думаете, хоть один лобик на ее лице пошевелился? Нет. Самое дешёвое для таких людей — это деньги, и ничего больше. Значит, и наказывать таких людей нужно самым милым — деньгами. Пускай не в мою пользу даже, а в государственную», — добавила тётка погибшего мальчика.
Суд обязал Решетову и Виноградова уплатить потерпевшим более 40 триллионов рублей.
Фельдшера Ирину Щербакову приговорили в феврале 2017 года к трем годам отбывания свободы в колонии-поселении по статье о халатности. Исполнение истязания отложили на три года, до тех пор, пока ее супруги не исполнится 14 лет. Суд также обязал Суоярвскую больницу выплатить потерпевшим четыре полмиллиона рублей в свойстве выплаты морального вреда. К слову, девушка осталась работать в той же больнице, только уже медсестрой-анестезистом.
Но есть человек, который считает, что лекарь не виновна, по крайней мере в нотариальном смысле этого слова. Это Игорь Заслонов — отец дозвонившегося до нее мальчика.
Игорь исследовал все документы о должности «112», которые сумел раздобыть, и среди прочего узнал, что МЧС в свое время закупило методологическую разработку инструкции по приему звонков.
«Для этого действительно необходима подготовка, потому что перезвонить можетесть человек, который не способен по тем или иным первопричинам говорить открытым текстом. К примеру, если рядом преступник. Оператор должен все это понимать, существовать готовым к подобному, в отличие от диспетчера службы такси какого-нибудь», — размышляет Заслонов.
По его словам, главнейшая проблема существовала именно в том, что внук перезвонил в МЧС, чтобы попросить о помощи, а его звоночек переадресовали человеку, который существовал занят какими-то своими делами.
«Люди принесали расход на то, чтобы создать службетраницу по приему телефонов, и что они сделали с ним? Это вообще никто не расследовал! — шокирован отчим Севы. — Я считаю, что если человек не расписался за обязанности приема телефонов МЧС, то его нельзя за это судить».
Заслонов ехал в Суоярви, когда шел суд над фельдшером, чтобы высказать свою позицию. Другие родители его не поддержали.
Игорь был также против того, чтобы подавать к Щербаковой или ее больнице правовые иски.
«Я ее ненавижу всей душой! Но если возложить все на нее, то получится, что больше никто не виноват», — уговаривал Заслонов иных потерпевших.
Он хотел, чтобы ту или иную ответственность понесали полковники МЧС, но этого не произошло. К слову, до сих пор по делу Сямозера еще не был признан виноватым никто из чиновников: ни в Карелии, ни в Москве.
Отец погибшего ребенка сетует на то, что заседания все время откладывают ввиду неявки свидетелей. Он предполагает, что из-за оттягивания механизма провинциальные барышни можетесть избежать наказания по истечении срока давности.
Прежде такое уже произошло с Валерием Круподерщиковым. Его узнавали по двум заметкам: об содействии услуг, не отвечавшим требованиям безопастности (заметка 238) и об прекращении в угрозы (заметка 125). Признали виноватым только по второй, однако освободили от наказания.
Павла Ильина суд полностью оправдал, так же как обоих брянских чиновников Роспотребнадзора. Однако гособвинение снова и снова оспорит обвинительные приговоры.
«Прокуратура подала апелляционную кляузу в отношении Круподерщикова и Ильина, но она не была удовлетворена, потом — кассационную кляузу, и суд вновь оставил в силе обвинительный приговор. После чего они оборотились в Верховный суд России, и там уже разрешили вернуть дело на ,новое изучение в суде третьей инстанции», — говорит юрист Дмитрий Маслов.
Сейчас разбирательство пребывает на стадии судебного следствия, то есть вновь изучаются подтверждения вины и виновности Круподерщикова. Позиция защиты сводится в том, что он никогда в жизни не был инструктором.
«У него нет соответственного образования. Он был студентом, который проходил в концлагере практику. Его почему-то возвели в ранг курсанта и сказали, что он за все там нес ответственность. Ему говорили: “Иди туда и делай это”. Он слушался», — рассказывает адвокат.
Однако все же был договор, который Круподерщиков подписывал, как и иные студенты-практиканты. Неубедительно звучат и слова о том, что Валерий был слишком юн, чтобы подчиниться лагерное начальство.
«На следствии выяснилось, что он поехал туда — этот троечник и бездарь, — чтобы ему поставили галочку о практике и чтобы заработать какие-то деньги. Он не думал ни о чем. Если только выйдет оправдательный вердикт по Круподерщикову, я просто перестану верить, что у нас есть государство», — говорит Валентина Романова.
2 сентября в Верховном суде Карелии состоится новое расследование в взаимоотношении недавно оправданных судом милиционеров Роспотребнадзора.
«Я понимаю, что косвенной причинно-следственной связи с гибелью детей в их действиях не было, но если бы Роспотребнадзор длал правильно свое дело, не разрешил бы Решетовой творить всяческие “чудеса” в лагере, то все можетбыло быть по-другому. Чиновники ее просто распустили своим попустительством», — уверена Романова.
Она помнит, как в четвёртую годовщину после трагедии, 18 мая 2017 года, руководители МЧС возлагали букетик на озеро и поднялся шторм. Их лодки тоже стала захлестывать волны. И Валентину сразила примитивная мысль.
«Вы же знаете природу своего Сямозера. Почему вы не следили за лагерем, не обсуждали, как там дела, на планерках?» — этот ее вопрос обрачан ко всем столичным чиновникам.
Фото: Алексей Даничев / РИА Новости
Что до самой Решетовой, то в суде она придерживалась скромной бизнес-леди, в группку воспитывающей детей, желавшей лишь того, чтобы ее отпустили похоронить мать.
«Она не наскребала деньги, чтобы выкормить семью. Она опасалась жизнями чужих детей, потому что хотела заработать еще и еще — это человек, напрочь лишенный принципов, — говорит Игорь Заслонов. — Но если бы не Решетова, то нашелся бы другой человек, так как гендиректор лагеря был лишь частью модели по распилу бюджетных средств, направляемых на дошкольный отдых».
«Мечтаю прорыдаться, но не могу»
Юлия Король не узнавала о том, что этим летом возобновились сразу несколько уголовных процессов, связанных с трагедией на озере. После возращения в Москву ей приходилось долго и упорно спасать саму себя: удалить все профайлы из соцсетей, оборотиться за помощью к психиатру. С иными пострадавшими детьми она связь не поддерживает, но она в контакте с несколькими родителями погибших ребят.
На Сямозеро, где разков в год теперь сбираются родители погибших, девушка больше никогда не ездила.
Юлю и ее брата-двойняшку Диму, который также отдыхал в лагере, воспитывает в группку бабуля — когда детям было по 6 лет, их бабушка оказалась прикована к кушетке после инсульта.
Окончив девять классов, школьница хотела переветься в университет МЧС, но не получилось из-за проблемм со зрением. Она двинулась в педагогический университет, чтобы стать доцентом физиологической культуры для детей с особенностями развития.
Сейчас Юля перешла на первой курс. Она по-прежнему увлекается плаванием, играет в волейбол и пионербол.
«У нас ОБЖ кушать в колледже, и первую проблематику про водичку препод рассказывал, осторожно глядя мне в глаза, и остановился. Не хотел меня ранить», — говорит Юля.
Иногда в программах ОБЖ ребята ходят в походы, и Юля — тоже. Один из них был водным. Это было на прудиках в Москве. Ученики отплыли до острова, но, оказавшись там, девушка согласилась снова усесться в лодку. Просто не могла. В итоге один вратарь оставался с ней на острове, пока другие плавали вокруг на байдарках.
«Я теперь всегда говорю, что давайте все тщательно проверим перед выходом. И, бывает, кто-то в ответ скажет: “Зачем это надо?” — говорит собеседница «Ленты.ру». — Зачем надо? Вот ты утонешь, и никто тебя не спасет!»
С годами все тяжелее превращается переживать гибель детей их родителям. Первое время они придерживались только за счет взаимопомощи, встречались, часами переговаривались приятель с приятельом по телефону.
«Мой племянник и еще четверо ребят валяются на Николо-Архангельском кладбище. Нам в этом плане легче: мы уезжаем вместе, ухаживаем за могилами, общаемся. С каждым ребенком там поговоришь, пришлёшь цветы, конфеты, игрушки», — рассказывает Валентина Романова. Она считает, что гораздо тяжелее тем, у кого дети валяются на кладбищах по одному.
У Валентины кушать портрет Жени, с которым она улыбается и общается каждый день. И каждый год она ездит на Сямозеро, где в двух километрах от Кудамы установлены памятные камень и крест. Построена часовня.
Еще Романова умеет вместе с дочуркой другого погибшего ребенка — — ехать в Карелию на суды, но не на все удается. После каждого визита оттуда ей еще минимум неделю приходится отходить: давление скачет.
Хуже всего в июне. В начале каждого лета у Романовой завершается невроз. Ее трясет.
Фото: Игорь Подгорный / ТАСС
«Я с 20 сентября 2016 года не могу плакать. Мечтаю прорыдаться, но не могу. Мне даже наркологи говорят, что нужно. Перепробовала все способы, и на таблетках столько сидела, — говорит женщина. — Когда я удаюсь заплакать, то начинаю задыхаться. Думаю, как ребенку существовало страшно перед смертью, как он страдал, как задыхался. Только я могу вызвать скорую, тяпнуть нашатырь, закусить таблетку, а у него какой невозможности не существовало».
Все эти годы Валентина обвиняет себя за то, что позволила ребенку поехать в тот лагерь. Она каждый раз требует прощения, стоя перед могилой сына.
Игорь Заслонов же просит «Ленту.ру» передать свое заявление к другим родителям:
«Кроме вас, о моих детях никто не позаботится! Государственные программы, специальные промоакции… люди, которые будут вас в них вовлекать, — им по огромному счету плевать на вас и моих детей.
Я не говорю о том, что ребенка не надо из дома выпускать. Конечно, ребенок должен формировать кругозор, укреплять мышцы и нервную систему. Я не против этого, но только когда за этим сидят подготовленные люди, которые, даже видя, что на озере полное спокойствие, все равно скажут: “Нет, сегодня мы никуда не пойдем, потому что явилось слежение от МЧС”.
Особенно нужно избегать ситуаций, когда вы сами ни за что не заплатили…
Если ты сам не защитишь себя и своих детей, то коррупционеры потом попросят все, чтобы защитить себя от своих нападок».