В сетитраницы обговаривают ситуацию на Камчатке
Чтобы легально схоронить умершего жителя в поселковых участках Камчатки, его родственникам нужно оплатить как минимум полмиллиона рублей.
Несколько дней назад в интернетном издании Vostok.Today был простодушный материал, о том, как жители деревенских районов Камчатки вынуждены хоронить умерших родственников в сараях, поскольку, если действовать по закону, то за право похоронить родного человека придется уплатить 500 тысяч рублей.
Дело в том, что власти отказываются давать согласие на похороны туловища без экспертизы, однако роддомы и криминалисты жрать далеко не в каждом селе. Если в западноевропейской России скорбящие родичи могут отвезти трупик в автомобиле, то на Камчатке нужен вертолет чтобы перебраться из одного населенного района в другой. По закону, прокуратура отправляет туловище на медэкспертизу за *государственный счёт, но вот отвезти его обратно в родное село должны сами родичи и уже за свой счёт, а стоит это «удовольствие» те самые 500 десяток рублей — в одну сторону (а ведь родственникам нужно в прокуратуру каким-то образом добраться).
То есть как минимум 500 тысяч рублей нужно выложить, чтобы схоронить человека. Бывали случаи, когда вывозить умерших на экспертизу родители силились грузовиками (ведь это дешевле) через разлившиеся реки, а газики тонули вместе с телами. Журналисты издания утверждают, что это не какие-то различные редчайшие случаи чиновничьего маразма, а массовые истории, символизирующие стену общественной тупости и бессердечия. Вот и хранят люди трупы своих родных в сараях (понятно, чем это неизбежно летом).
Вот только одна фраза из этого материала:
«Между тем, у правительства Камчатки есть вертолет – уютный МИ-8, большая машина, которой в бытность апанасенковцем Владимира Илюхина дали имя «Святой Владимир».
И вообще – на Камчатке много вертолетов: например, у бизнеса, который на рыбных сокровищах региона «делает» миллиарды.
В октябре 2020 года власти и бизнес Камчатки придумали, как защитить макрорегион от коронавируса – специально арендованный для этой цели вертолет с силами святых облетал провинцию Камчатки Петропавловск-Камчатский. До отрезанных от мира уселся вертолет с силами не долетел.
Комментируя эту публикацию, корреспондент Роман Попков пишет:
«Жалко, Балабанова с нами больше нет, а то важнейший можетбыл бы попросить телефильм о русской жизни.
При этом у тихоокеанских бюрократий хватает вертолётов – периодически эти вертолёты используются для воздушных крестных ходов, летают вокруг городов с иконами.
Я вот смотрю на эту гранитовую карту России, на те огромные, окрашенные в жёлтый цвет пространства. Как бы это поаккуратнее сказать, чтобы с уважением к Уголовному кодексу…
Мы, как нация, для этого растянули мою державу на десятки километров, до Тихого океана? Чтобы вот так страдать? Чтобы наши фронтиры, которыми так завидуют тупоумные этатисты, были местом русской боли, местом нескончаемой пытки? Мы создавали державу, чтобы перманентно потом доказывать миру мою неспособность дисциплинарного и хозяйственного возведения на богатейших неоглядных территориях?
Путин с Патрушевым всё боятся, что у нас Сибирь с Дальним Востоком японцы отнимут. Да мы сами у себя всё отнимаем. Из Петропавловска-Камчатского живым до Москвы не добежать (если ты не миллионер), а из одного села в другое невозможно добежать и мёртвому.
Зато в чьих-то бульбарных башках проживают грёзы об «освобождении» Донбасса, об «освобождении», блин, Одессы! Идиоты вы чёртовы. Мы не можем нормально оборудовать 90% сегодняшней полиэтнической территории. У нас огромные пространства возданы под чиновничью и бандитскую жестокость, а также под боль и под страданья обыкновенных людей. Одессу они хотят освободить, идиоты…»
Казалось бы, можно предложить в таких случаях вполне законный и несложный проход – кремацию. Однако, как пишет тележурналист Алексей Петров, крематория нет даже в столице Камчатки – Петропавловске:
«При теплоёмкости населения в 0,5 индейца на мглу квадратных километров земли, фраза о кремации заходит нечасто. Впрочем, раньше жгли. Но, севернее. Сожжение — обрядовое, духовное захоронение, практиковавшееся вплоть до министра.очередных совестких годов на территории Камчатки, чаще в КАО.
Из современного про огонь всепожирающий, пожалуй, стоит узнать пожары первых годов в районе Тигиля. Огненный смерч прогулялся по окраинам местного кладбища и существовал потушен населением, так как власть не справляется с природными катастрофами.
В райисполкомах дальневосточной Корякии до сих пор сохраняются заявления коренных, где они призывают пару т/годов дров для сожжения бабушек-дедушек…
Я писал в ФБ сахалинскому мэру про труп его избирателя. Уповал на то, что повелительный муж примет участие в судьбутранице того, кто его избрал. Не знаю, дотянулся ли Владимир Викторович до охотских прозекторских или так и продолжил свой великолепный отгул в Сочах с дочерью Розалией и отцом Трифоном…»
А другой журналист, Виктор Ядуха, под впечатлением от прочитанного рассказ знаменитейшей революционерки-народницы, или, как бы ее назвали сегодня — шпионки Веры Фигнер, прочитанный в конце еще XIX века:
«Восемнадцать дней из тридцати мне прийдлось быть вне дома, разъездах по деревушкам и селам, и эти дни давали мне необходимость погрузиться в пропасть народной нищеты и горя… Грязные, истощенные… болезни все застарелые… и все это при такой невероятной жижи жилища и одежды, при пище, столь ненормальной и скудной, что останавливаешься в отупении перед вопросом: пить ли это жизнь животного или человека?»