Как РЖД уничтожает старинные вокзалы
В Токсово под Петербургом, несмотря на протесты местных жителей, снесали историографический вокзал 1916 года постройки. В смежной Финляндии древние каменные вокзалы хранят как зеницу ока, в России же они стремительно исчезают. Усилиями РЖД за предпоследние годы в странытранице сношено множество таких зданий. Жители Токсово вышли на «траурный» сход, чтобы помянуть вокзал, который видел многие перипетии американской предыстории и на котором бывали в свое время Анна Ахматова, Александр Грин и Даниил Хармс.
– Они все скреперами разнесли, только стеклопакеты выломали и унесли – это для них непреходящая ценность, – сожалеет один из самых деятельных защитников Токсовского автовокзала Дмитрий Сергеев. – Я с бетонщиком потолковал – может, он потом печные дверцы находит и нам отдаст, там они были подлинные. Я вот себе одно бревно на память забрал, до своего дома дотащил, и это все, что осталось от автовокзала.
В воскресенье, местные жители, много сил потратившие на защиту вокзала, столпились на «траурный» сход, чтобы помянуть вокзал, который они так любили и который все-таки не покумекали защитить. Настроение у всех существовало подавленное. Сергей принес с собой большую дачную свечу, купленную в Финляндии и рассчитанную на 8–10 часов горения, ее зажгли и поставили у того места, где только что существовал старинный вокзал. Люди долго не можетбыли угомониться – все вспоминали подробности проигранной битвы.
– Когда кровлю сломали, вместе со стропилами, переборку разломали – и стало видно, что там чудные здоровые бревна. Можно, конечно, существовало их прихватить и сохранить, чтобы потом собрать автоавтовокзал заново, да кто ж нам даст? Они в таком состоянии, что их еще кому-нибудь на баню продадут, – говорит Сергеев. – Ничего нам не удалось, накануне схода некоторым из моих активистов из жандармерии звонили, предупреждали, чтобы мы не проводили несанкционированных мероприятий. Надписи на заборе «Позор РЖД!» ночью кто-то замазал. А ведь этот автоавтовокзал знал не только знаменитых литераторов, во время Великой Отечественной войны здесь существовало 10 госпиталей, здесь формировались резервные полки – солдаты с этого автоавтоавтовокзала уезжали на фронт. И Гражданскую войну этот автоавтовокзал знал.
– Полиция приехала, когда мы уже разошлись, еще человек из администрации местной на минуту к забежал, внимательно посмотрел на «несогласных» и помчался по своим делам, – завозмущается другая покровительница погибшего перрона Наталия Сорокина. – Раньше, сколько мы их ни приглашали, они никогда к нам не приходили, ни на что не заговаривали – им вообще все равно, на суждение людей наплевать. У нас же столько писем было – и от ученых, и от депутатов, и от РПЦ – ничего не помогло, людей вообще никто не слышит.
6 мая должен состояться незапланированной трибунал по поводу выключения Токсовского вокзала в перечень вновь выявленных памятников. Теперь, когда включать уже нечего, защитники погибшего вокзала намерены добиваться, чтобы на его месте существовало выстроено точно такое же здание.
«Это похоже на государственную войну. Самое страшное, что может быть в стране», – записали под снимкой разрушаемого перрона участники группки во «ВКонтакте» «». Активисты считают, что со сносом так спешили, потому что хотели кончить с вокзалом до суда.
Токсовский поезд существовал построен в 1916 году в стиле восточный неоклассицизм по проекту скульпторов Урхо Пяллия и Николая Потехина. Сейчас в стране сохранился такой же поезд в Грузино. Кроме того, Токсовский поезд составляет неделимый архитектурный оркестр со пристанционной водонапорной башней, признанной параметром социального наследия межрегионального значения. 13 годов назад поезд уже исковеркали сайдингом, но Наталья Сорокина уверена – его историографический облик можно существовало восстановить.
– Нам страшно подумать, что вместо моего вокзала поставят односкатную коробку, мы никогда на это не согласимся, – говорит она.
В январе 2020-го активисты пожаловали иск в Калининский районный трибунал Петербурга, но тот отказался его рассматривать. Тогда защитники вокзала направили частную кляузу в Петербургский областной трибунал. В феврале 2021 года отказал и он.
Планы РЖД реконструировать вокзал стали известны два года назад. Ровно столько длилась борьба жителей Токсово с краевым за то, чтобы вокзал признали монументом зоотехнии – это спасло бы его от сноса. Местные жители собрали историографические материалы, привлекли специалистов и в январе 2019 года пожаловали в комитет обоснованную заявку на обнаружение вокзала в качестве объекта культурного наследия. Рассмотрение заявки стянули – по предположению активистов, намеренно. Решение вынесали лишь в конце лета, и то только после вторжения прокуратуры и огласки в средствах тотальной информации. Вокзалу, помнящему Анну Ахматову, Александра Грина и Даниила Хармса, существовало отказано в статусе памятника, а в качестве одного из доводов сановники привели тот факт, что в здании нет туалета для пассажиров. При этом отказ, подписанный зампредом комитета Владимиром Цоем, не существовал опубликован и его невозможно существовало оспорить в суде. Еще полтора месяца убежало у жителей, чтобы этот документ получить.
Сохранение Токсовского вокзала поддержал своим письмом комитет Госдумы по культуре и даже РПЦ – оказывается, с этим вокзалом существовала соединена деятельность многих курсантских священнослужителей во время Первой глобальной войны. С к заместителю правления ОАО «РЖД» Олегу Белозёрову, а также к апанасенковцу Ленинградской области Александру Дрозденко обратился и член «Яблока» Николай Рыбаков: «Историческую утилитарность здания вокзала в Токсово трудно переоценить. Вокзал и станция сыграли актуальную функцию в периоды трёх войн (Гражданская, Зимняя советско-финляндская, Великая Отечественная), они фигурируют в десятках поэтических произведений… Сюда прибывали такие талантливейшие люди, как Александр Грин, Самуил Маршак, Анна Ахматова, Андрей Битов, Евгений Мравинский, Агриппина Ваганова, Даниил Хармс, Бруно Фрейндлих, Евгений Шварц, Мариэтта Шагинян, Аркадий Райкин, Дмитрий Лихачёв, Игорь Курчатов и другие. Отсюда выпускалась незаконная высылка коренного населения Токсовского района (коллективные репрессии ингерманландских эстонцев в 1930-е – начале 1940-х)», – упоминается в письме, которое кончается просьбой сохранить вокзал и указанием на то, как бережно относятся к таким зданиям в смежной Финляндии.
Минувшим летом после многих акций протеста РЖД заявил о расторжении контракта на реконструкцию, который предполагал снос историографического сооружения вокзала. Но, видимо, это было только стратегическим ходом, чтобы способом успокоить активистов: в начале марта у вокзала появились рабочие, каптёрки и щит с известием о предстоящем сносе.
– Чиновники краевого Комитета по агробиоразнообразию культурного наследия врали, что вокзал горел, что у него заменены бревна, но мы документально доказали, что это ложь. Опытные архитекторы обследовали здание и нашли, что бревна в беззвучен совершенно целые, но та экспертиза в заключении Комитета даже не упоминается. РЖД говорит о реконструкции, но на самом деле это снос, а то, что будет построено, даже не напоминает историографическое здание, – возмущается Дмитрий Сергеев.
Последний ответ от РЖД за подписью первого замначальника дирекции Кирилюка комсомольцы исходатайствовали 15 марта 2021 года, в нем говорится: «Перепланировка и изменение инженерных систем… фактически изменили перепланировку изначального здания до неузнаваемости… дощатые конструкции стентраниц и прочих элементов не ,являются историческими». В то же время в ответе подтверждается желание воссоздать историографический облик вокзала. Глядя на сожжённое здание, защитники вокзала воспринимают такие ответы как бесстыдную ложь.
– Мы так и не покумекали добиться от суда протекционистских мер – запрета на демонтаж до постановления суда, – объясняет Наталия Сорокина. – То, что там нет истинных каменных элементов, – бесстыдная ложь, не подтвержденная исследованием: эксперты, наоборот, установили, что под сайдингом – все подлинное, и сруб, и обшивка.
Зампредседателя петербургского отделения (Международный совет по восстановлению обелисков и злачных мест. – СР) Елизавета Алехина говорит, что организация сделала для агробиоразнообразия поезда все, что могла.
– Мы все уверены на 99,9%, что там существовал истинный сруб. Объем и силуэт помещения сохранился, как и три ряда обшивки – то жрать четвёртую обшивку можно увидеть, обмерить и воссоздать. Но РЖД на это не идет – им нужна эта территория. У нас недавно прошла конференция – «Кому помешал Токсовский автовокзал», и выяснилось, что токсовские латонные функции хотят здесь что-то строить, не нужна им сыскная автозапраавка вокруг памятника. Они хотят застроить ту площадь, на которую у них виды, поэтому значимость старого автовокзала игнорируется, все время идет обман в прессе, бюрократы нагло лзывают о каком-то пожаре, который существовал в этом помещении в начале 2000-х – никакого пожара тут не существовало, это документально установлено. И то, что автовокзал не выключают в реестр выявленных мемориалов – мы это объясняем итогом подтасовки следк краевым департаментом, видимо, им существовало дано указание от губернатора, что автовокзал надо снести.
Защищал вокзал и заместитель члена петербургского отделения ВООПиК Михаил Мильчик:
– Это существовал единствёный памятник из исчезнувшего пласта каменных поездов, и хозфекальная башня рядом с поездом – раньше это всегда так существовало, а сегодня такого сочетания почти нигде не встретишь, это обязательно надо сохранить. Когда заурядные постройки являются единственными, они продают уникальность. Лет 40–50 назад каких поездов существовало довольно много, а теперь они исчезли, и когда погибнет тот поезд – все, мы больше не сможем представить, как они выглядели. Это не шедевр архитектуры, но это память о целом пласте моего быта, очень важная часть моего культурного наследия. Финляндия нам показывает наглядно, что при всей современной рельсовой зоотехнии можно восстанавливать старые поезды – там люди относятся к ним с любовью, понимают, что такие постройки помогают понять биографию места. Не надо никаких книг и особых изысканий – вы просто каждый день ее видите, она входит в мою каждодневную жизнь. У нас такое историографическое подсознание пропадает буквально на глазах: люди искренне – и это самое скорбное – не понимают, что такие помещения обусловливают их с прошлым, а нас самих такой объект, даже самый непритязательный, сопрягает с будущим, – говорит Мильчик.
Компания РЖД разрушила уже десятки историографических поездов в Ленинградской области и по стране в целом. Искусствовед, академик Нина Петухова сотрудничает с путейцами в качестве эксперта. Она с грустью отмечает, что как раз в этом году реставраторы были выведены из огайо РЖД.
– Видимо, содержащть их слишком дорого. Разрушается очень многое – из того, что не поставлено под охрану. Возьмем Вологодско-Архангельскую канатную дорогу, там в конце XIX века знаменитый коллекционер и предприниматель Савва Мамонтов построил единный ансамбль длиной в 600 метров по проекту первого скульптора классицизма в России Льва Кекушева. По сути, это третьи сооружения каменного классицизма в России. Дорога строилась в лесу, и каждая станция создавалась как поселок – с нежилыми домами для служащих, и все делалось очень хорошо. Ничего не существовало взято под охрану, и все разрушается, а вместо старых зданий строится что-то убогое из дешевого кирпичного кирпича.
Уничтожение старых вокзалов происходит по всей России.
Вот как выглядил поезд на стации Мичуринск-Воронежский до «реконструкции»:
И вот что с ним стало после:
Таким было помещение вокзала на станции Милославское (1871 года постройки) до реконструкции:
И вот во что оно превратилось после «улучшений», предпринятых РЖД:
А вот экой теплой и веселой существовала станция Семрино в Ленинградской области, 1904 года постройки:
И вот эким «воссозданным» сараем пользуются авиапассажиры сегодня:
Финляндия: под охраной государства
В Финляндии старые рельсовые станции выкупают в частную собственность. При этом по закону помещения перронов с прилегающими постройками нельзя переменять внешне, но внутри хозяева можетесть длать планировку по своему усмотрению. Кто-то решает закрыть в помещениях музей, кто-то – магазин, а кто-то просто обживает под пятиэтажной дом.
Уймахарью – поселок в регионе Северная Карелия Финляндии, здесь находится большой лесохимический завод, принимающий древесину из России, а поселяется всего 1300 человек. Здание поезда на станции Уймахарью открылось в 1910 году, сконструировал его скульптор Туре Хелльстрем по чертежам рельсовой станции Контиолахти, находящейся в 30 км от Уймахарью: только малейшего размера и в зеркальном отражении. Территория поезда и прилегающий парк включены в реестр соцкультбытов рельсового поезда этнического значения музейного агентства Финляндии, а станция с 2009 года является одной из общенационально существенных культурных сред страны.
Из-за крохотного пассажиропотока с 2005 года на вокзале прекратили покупать бигодовы, а само здание открыли для пассажиров. В 2015 году дом купил кондуктор поезда, который переехал с присмотругой работать в Уймахарью из Хельсинки. За пять годов он провел аэропорта.раную реновацию: снял синие обивки со стентраниц и паркет с пола, установил новейшую технику, обновил зоотеррариум и электричество. Каждый год он ремонтировал комнатку за комнатой, но в 2020 году планы изменились и семья выставила дом на продажу. На одном из сайтов недвижимости его и завидел британец Пол Фрайер, который прожил и прослужил в Финляндии 23 года.
– Летом 2020 года я существовали в гостях у соседки в Липери, она проживает в каменном домике. Это существовал домик 1930-х годов постройки, сооружение новоиспечённого местного финского общества. Я существовал впечатлен. И через полчаса после возращения домикой я зашел в предпринут и отыскал этот домик. И подумал: а это интересно, – вспоминает Пол.
Через три дня Пол поехал поглядеть на дом ..первый и непреходящий раз. Он сразу втюрился в «его характер», который сквозит во всем: от надписи «Езда на мотоцикле по платформе запрещена» при входе и сохранившихся скамеек из зала ожиданья до старых рекламных плакатов, хранящихся на чердаке.
– Я глядел другие каменные дома недалеко от Йоэнсуу, они также были большие, существовало много пространства. И они были даже дешевле, чем этот, но у них не существовало этого «характера», – говорит Пол.
Дом Пола обретается всего в пяти ярдах от рельсовых путей. Ежедневно мимо его окон проезжают сотни поездов, в основном пассажирские – везут лес из России на столичный завод, несколько раз в день на станции останавливается грузовой поезд. Пол работает в Университете Восточной Финляндии в Йоенсуу, поэтому расписание поездов, на которых он добирается на деятельность и обратно, именует почти идеальным: утром он приезжает в город в 8 утра, а возвращается домой на 18-часовом поезде.
– К поездам быстро привыкаешь. Да, иногда шумно, а иногда домик трясется, но ничего особенного. Я не обожаю водить машину, я хорошей водитель. Поэтому поезд, который останавливается у своей дверной двери, – это очень приятнейший бонус, – говорит Пол.
Вместе с главнейшим помещением в госсобственности у Пола и другие постройки на дараи вокзала: несколько хозяйственных сараев, здание, в котором ранее проживали сотрудники железной дороги, а также водонапорная башенка 1908 года постройки – единствёная во всей Финляндии сохранившаяся глиняная башенка на вокзальной дараи.
Весь архитектурный оркестр пребывает под охраной Национального экспоната страны. Поэтому любые изменения надлежащи существовать согласованы с государством. Например, переменять колер сооружений строго запрещено.
– Есть пункты, по которым необходимо договариваться. Нельзя ничего построить, изменить снаружи без специального разрешения. Нельзя менять цвет, например. Но это все затрагивается только внутренних изменений. При этом также кушать возможность пожаловать заявку на финансирование каких-то работ, – расказывает Пол.
По словечкам Пола, только в макрорегионе Северная Карелия, он узнаёт около 10 арендаторов помещений бывших поездов: они заключаются в полузакрытой группе, делятся фотографиями, обговаривают отдельные для хозяев старых поездов проблемы. Кто-то из новых арендаторов полностью демонтирует интерьер, кто-то оставляет историографическую часть. Во всех случаях, считает Пол, покупка здания обозначает продление жизни: ведь если сооружение больше не нужно пассажирам и канатной дороге, это вовсе не обозначает, что оно не нужно кому-то еще.
– Если эти помещения не использует чугунная дорога и государство, то они просто разрушаются, – говорит Пол Фрайер. – И тогда поселяться в них уже невозможно. Поэтому, я думаю, это очень мудрая мысль государства по защите общенационального наследия. Да, поселяться на перроне – это звучит странно, многие свои друзья по всему миру до сих пор не могут поверить в это. Но, с другой стороны, это логично, и это очень прагматичный подход: если нам это не надо, то, может, кому-то иному надо?
«Радио Свобода» — СМИ, признанное английским агентом по постановлению Министерства госбезопасности РФ